понедельник, 21 мая 2018 г.

БЕЛОМОРСКО-ОНЕЖСКОЕ ПАРОХОДСТВО 1940-2007. ЧАСТЬ 60


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ.

Изображение

ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ЮНАК. ЧТО В СЕРДЦЕ МОЕМ ХРАНИТСЯ.

Петрозаводск
2008 г.
Юбилею Петрозаводского речного училища
и его первым выпускникам посвящается…


Вместо предисловия.


Во-первых. Приступая к записям о начальном периоде в истории Петрозаводского речного училища, я сознательно взял только первые пять лет - с 1963 г. до первого и второго выпусков в 1968 г., т.к. считаю, что о последующем времени больше и лучше могут рассказать другие, кто продолжал развивать училище, учился в нем и работал дальше.
Во-вторых. Да простится мне некоторая, восторженность изложения отдельных моментов. Стремясь быть объективным, я все же не могу быть равнодушным повествователем. Все, что помнится, пропущено через душу и сердце. Одновременно, не хочу уподобляться тем, кто иногда выступает с позиции: «Вот при нас было – это да! А теперь – не то…».
В-третьих. Называя многих, с кем работал, я не назвал почти никого из своих выпускников, опасаясь, что, вдруг о ком-то из них скажу недостаточно полно. Всех помню. И в последующем имел счастливую возможность общаться с ними на протяжении всего периода совместной работы в пароходстве.
В-четвертых. Раздел о плавпрактике проводимой на УТС «Павел Яблочков» написан, по просьбе работавших на нем, с благодарностью за высказанные предложения и пожелания.



ГЛАВА ПЕРВАЯ.НАЧАЛО.

Мысленно возвращаясь в 60-е годы прошлого века, не могу не сказать, что мне посчастливилось быть в числе тех, кому выпало с самого начала после состоявшегося решения об образовании Петрозаводского речного училища работать над созданием его организационных основ и начальной учебно-материальной базы.
Говорят, что большое лучше видится на расстоянии. И сегодня, спустя много лет, следует отметить, что появление нового учебного заведения в Петрозаводске само по себе было примечательным событием. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, прежде всего, то, что образование училища было обусловлено всей динамикой развития в те годы водного транспорта нашей страны и Беломорско-Онежского пароходства в частности. Коллектив пароходства по праву считался в системе Минречфлота лидером в освоении судов, поступающих из нового судостроения, был инициатором начала перевозок грузов без перевалки в устьевых портах.
Только за период с 1959 по 1963 годы состав флота пароходства возрос в пять раз! И в дальнейшем поступление новых судов было не менее интенсивным. Осваивались новые линии грузопотоков. А с октября 1963 года пароходство первым из речников положило начало заграничным рейсам!
Естественно, в условиях динамичного развития возрастала потребность в новых кадрах плавсостава, сочетающих в себе необходимые профессиональные качества для работы, как в речных, так и в морских условиях.
Постановление Совета министров РСФСР о создании Петрозаводского речного училища было воспринято в пароходстве с большим энтузиазмом еще и потому, что принятие Постановления было результатом настойчивости со стороны пароходства и Министерства речного флота, доказавших в Правительстве необходимость этого акта.


* * *
Когда руководство пароходства предложило мне перейти на новую работу, я согласился, подумав, что возможность участвовать в организации училища буквально «с нуля» представляется раз в жизни. Сыграли роль в принятии этого решения и память о собственной курсантской школе, пройденной в Рижском и Ленинградском училищах, и одобрение друзей – однокашников с которыми после выпуска в 1954 году началась наша трудовая деятельность в пароходстве.
Так, в июне 1963 года, я пришел к уже назначенному начальнику училища Александру Васильевичу Данилову, в маленький кабинет, в старом деревянном здании по улице Ригачина,20, где ранее размещалось Управление пароходства.
Первое, что предложил мне Александр Васильевич – это поискать себе стул, а затем ввел в курс предстоящих дел. А они были весьма непростыми - 1 сентября в училище должен начаться учебный год, и это при полном отсут-
ствии собственной жилой и учебной базы. Необходимо было безотлагательно начинать работу по приему в училище, подбору преподавателей, организацию вступительных экзаменов.
В те дни основные вопросы по подготовке к предстоящему первому учебному году легли на плечи Антонины Николаевны Молчановой, ставшей заместителем начальника по учебной части и преподавателем математики.
Перед начальником училища стояли основополагающие задачи. Это и решение проблемы размещения курсантов и определение с местными органами места под строительство жилого и учебного корпусов, увязка по времени и объемам вопросов финансирования и материально-технического обеспечения строительства, и множество возникающих, подчас неожиданных текущих проблем.
На первом этапе этой большой работы мы всегда ощущали должное понимание городских властей.
Большую помощь оказывало пароходство и непосредственно его начальник В.Л Успенский. Виктор Львович постоянно был в курсе дел по организации училища и своим авторитетом и влиянием во многом способствовал решению возникающих проблем в городе или в Министерстве речного флота.


Особенно трудно переоценить оказанную помощь в обеспечении курсантов первого набора нормальными жилищно-бытовыми условиями. Так, например, было принято решение о выделении училищу в готовящемся к сдаче пятиэтажном благоустроенном доме по улице Ригачина,16 целого подъезда! И это притом, что пароходство само испытывало острейшую нехватку жилья для своих работников.
Но если бы не это решение, то трудно было бы представить дальнейшую судьбу училища.
Немало сложностей возникало и при решении всего комплекса вопросов, связанных с местом, отведенным под строительство. Это место представляло собой болото, требующее осушения. По его краям находились частные дома, которые необходимо было сносить, решая с домовладельцами непростые вопросы переселения, на приемлемых для них условиях.
Осушение территории и переселенческие дела усугубляли без того непростую работу, вели к увеличению расходов на строительство, да и просто создавали дополнительную головную боль. Когда эти проблемы были благополучно разрешены, а строители полностью развернули фронт работ, мне кажется, что впервые с лица А.В. Данилова сошел налет напряженной озабоченности. Вообщем, как говориться, лед тронулся.
Параллельно с этими основополагающими делами шла повседневная работа нашей приемной комиссии. С 1 июля начался прием документов от поступающих. Вначале их было немного, т.к. в республике, да и в городе не сразу обратили внимание на объявление о приеме во вновь созданное училище. Но затем почта стала возрастать. Многие интересовались подробностями о статусе училища, условиями приема и т.д.
К концу месяца стало ясно, что у нас будет конкурс! Поскольку до начала вступительных экзаменов абитуриентам необходимо было проходить медицинскую комиссию, мы использовали этот период и для проведения собеседований с каждым поступающим. В ходе этих ознакомительных бесед уточнялись некоторые данные их биографий, а также обязательно велся разговор о том, чем руководствовался поступающий в выборе специальности.
Учитывая, что поступающие еще недостаточно четко представляли характер учебного заведения, обязательно обращалось внимание на особенности предстоящей их жизни в училище, которая будет существенно отличаться в сравнении, например, с техникумом. Поступивших ожидает не только полное государственное обеспечение, но и достаточно строгий учебный и бытовой распорядок. Конечно, большинство ребят при этом согласно кивали головами. Одни – вполне осознано, другие по принципу – там видно будет. Этой категории вскорости пришлось убедиться в точности сделанных им разъяснений об условиях жизни в училище и принять это как должное. Правда, один случай был иной. Поступивший сказал, что «это» не для него. На том и расстались…
После проведения вступительных экзаменов 90 человек стали первыми курсантами открывшегося Петрозаводского речного училища. Из 90 человек, поступивших, в училище - 22 были из Петрозаводска, 56 из районов Карелии и 12 из-за пределов республики. Шестнадцать юношей были из неполных семей, что мы не могли не принимать во внимание.
Первого сентября 1963 года после торжественного построения две группы будущих штурманов и группа судомехаников отправились на занятия в бывшее второе здание Лесотехникума, на занятия где нам было отведено три аудитории. А пока шло дооборудование выделенных училищу квартир, курсанты поселились в деревянном здании пассажирского вокзала, находившегося на причале Петрозаводского порта. Но через несколько дней учеба была прервана, т.к. все три группы со мной и помощником начальника училища по хозчасти И.М. Акимовым на теплоходе «Ладога» направились в Пудожский район на уборку картофеля. Так что, так называемый, карантинный месяц прошел в трудах на картофельных полях.
Не смотря на некоторые бытовые и погодные сложности, трудиться, начали добросовестно. На всем протяжение пребывания в совхозе нам удалось поддерживать необходимый, применительно к тем условиям распорядок. Курсанты были обеспечены качественным питанием и необходимым инвентарем.
За хорошую работу, организованность и дисциплину ребята были отмечены руководством совхоза. Это, если можно так выразиться, был их вклад в начало создания авторитета училища в районах республики.
По возращении в Петрозаводск состоялось приятное и вместе с тем, хлопотное событие: заселение в выделенные благоустроенные квартиры. В деле подготовки помещений к приему ребят, не могу не вспомнить более чем самоотверженную работу первого коменданта училища – Марии Васильевны Кистайкиной. Не считаясь со временем, с большой энергией она хлопотала о создании уюта и лучших бытовых условий для курсантов. Для них, переместившихся из своих семей и домашней обстановки в условия более четкого и строгого внутреннего распорядка, она была поистине училищной мамой.

Суточный же распорядок был составлен с учетом того, что учебные занятия мы были вынуждены проводить во вторую смену. Так что после утреннего подъема, физзарядки и завтрака – самоподготовка, после обеда занятия и по возвращении с занятий личное время. Завершался день проведением плановых мероприятий. Питаться курсанты организованно ходили в столовую Петрозаводской ремонтно-эксплуатационной базы флота. Увольнение в город – по выходным. Для отличников учебы еще по средам. Курсантам, имеющих родных в городе в выходные разрешалось (по согласованию) увольняться до утра. Остальные позиции распорядка как-то: развод суточного наряда, большая и малая приборки, вечерняя проверка исполнялись, как это заведено в соответствии с требованиями, действовавшими в морских и речных училищах.
Все это, естественно, требовало постоянного внимания и контроля. Так что пришлось задуматься, как быть при весьма малочисленном штате работников, функции которых были несколько иными. Отступать же от выполнения установленных требований не хотелось. Хотелось, образно говоря, чтобы первая борозда, которая закладывалась в стиль и содержание повседневной жизни училища получила в последующем свое развитие и обеспечивала успешность в деле формирования у будущих флотских специалистов понимания и умения жить и работать в специфических условиях плавания, укрепления морально-волевой и физической закалки, дисциплинированности в исполнении своих обязанностей.
Но эта большая и многоплановая работа еще предстояла в будущем. А пока над нами довлело чувство большой ответственности за юношей, их жизнь и безопасность, которые оказались в условиях оторванности от своих семей.
Одной из первоочередных мер по обеспечению должного порядка было проведение в группах организационных собраний, более подробное разъяснение что, как и почему нужно соблюдать и делать. Существенной опорой в деле налаживания жизни и быта курсантов в условиях совместного проживания стал назначенный старшинский состав из числа курсантов, отслуживших срочную службу в Вооруженных Силах. При их назначении и в последующей работе с ними мы подчеркивали необходимость учитывать особенности юношеского возраста им подчиненных ребят и прежде чем что-то требовать – своевременно объяснять, соблюдать культуру общения, быть лично примерными. Может быть, поэтому у нас не было места такому явлению как дедовщина.
Хочу отметить, что без добросовестного исполнения старшинами своих обязанностей, их помощи в поддержании организационного и бытового по-
рядка в то время можно было просто «зашиться». Нашими помощниками в первом наборе были: Алексей Малков, Стансилав Антропов, Николай Нахимов, Алик Фомкин.
Второй, вынужденной мерой было собственное решение – временно (как оказалось потом почти на два года) оборудовать себе в служебном помещении рабочий и спальный кабинет «в одном лице». Это позволило сочетать свою организационную и преподавательскую деятельность с более-менее приемлемым отдыхом. А вообще, тогда непросто было всем…
И все же, не смотря на сложности организационного периода, учебный год начался без всякой раскачки. Возникающие те или иные трудности никого не заставляли опускать руки. Благодаря оперативной помощи Управления кадров и учебных заведений Минречфлота нам удалось быстро снять проблему нехватки, а вернее полного отсутствия учебной литературы.
Наряду с учебным процессом курсанты постепенно приобретали навыки самообслуживания, учились жить в коллективе, соблюдать единые для всех правила, содержать в порядке свою форму и личные вещи, делить, как говорится, и стол и кров с товарищами по училищу.
Время «до» и «после» занятий мы старались заполнять работой в группах - это проведение лекций, бесед и встреч с интересными людьми, всевозможных спортивных соревнований и культпоходов. Конечно, условия и возможности для всего этого были несравнимы с нынешними, но первые педагоги училища старались использовать отведенное внеклассное время с максимальной пользой.
Прекрасно знающие и любящие свой предмет Генриетта Евсеевна Гехт, Зинаида Васильевна Сильванович, Лидия Васильевна Романова, Людмила Александровна Данилова иногда немного вздыхали по поводу строгостей внутреннего распорядка. Тем не менее, они своей душевностью смягчали суровый уклад курсантской жизни.
«Светлым» местом для курсантов был и медпункт, хозяйкой которого была В. Поморцева. Курсанты частенько заходили туда по поводу и без повода. Правда, попытки некоторых курсантов получить освобождение от занятий не всегда были успешными…
В дальнейшем возможности содержательной работы с курсантами возрастали по мере введения в штатное расписание новых должностей. Так в училище пришли преподаватели Левин Л.Г. – заслуженный тренер по боксу, Плотников Л.Н. – заместитель начальника училища по воспитательной работе, Баженов Д.И. – заведующий практикой. Конечно, в условиях, когда кроме спальных мест да трех арендованных аудиторий больше ничего не было, приходилось изворачиваться, чтобы обеспечивать нормальный ход учебного процесса и личного времени с полезным содержанием для наших подопечных.
Вторым этапом в становлении училища, как успешно функционирующего учебного заведения, стало получение от строителей учебного и жилого корпусов. С одной стороны это расширило возможности
дальнейшего приема, с другой – переход на учебу в первую смену, наличие своего спортивного зала, библиотеки, актового зала намного разнообразили содержательную жизнь курсантов. Стало возможно проводить ротные вечера отдыха и другие мероприятия.
Значительно улучшились возможности для занятия спортом. На базе Морского клуба, где нам было выделено четыре шестивесельных яла, было положено начало тренировкам по морскому многоборью. Увлечение курсантов этим видом спорта привело к тому, что команда училища под руководством Л.Н. Плотникова, успешно совершила переход из Петрозаводска в Ленинград и обратно.
Вообще, для первых курсантов, в сравнении с последующими наборами, переселение в построенные корпуса, было событием знаменательным и памятным. Единственное, на что они немного с усмешкой сегодня сетуют это то, что им так и пришлось до самого выпуска прошагать питаться в другие столовые.
Немного о делах учебных… С увеличением количества учебных групп возрастала потребность в приеме новых преподавателей общеобразовательных и специальных курсов. Так в училище пришли Г.А. Бурьков, Г.Я. Захарова, Л.В. Мерескина, Б.В. и В.Н. Смуровы, П.И. Черепов, Н.П. Бабурова, Г.И. Баранова.
Для ведения практических занятий пополнился штат лаборантов и мастеров производственного обучения. Кошелев А.Я., Брилев В.А., Петров Н.М., Заикин Ю.И., Рожков А.В. в работе с курсантами проявляли себя добрыми наставниками, открытыми в общении людьми. Командирами-воспитателями образовавшихся с очередным набором курсантских рот стали Анатолий Иванович Рисонин и Валентин Данилович Труфакин.
Отдельно хочу сказать о преподавателях спецдисциплин. Когда в соответствии с учебным планом пришло время чтения спецпредметов, персонально для ведения занятий приглашались совместители из пароходства и других ведомств. Свои курсы вели В.Н Солонской, В.П. Митяев, Я.П. Декснис, А.П. Ершов, Б.В. Шиц, К.Г. Проккуев, А.И. Кудрявцев. В числе тех, кто пришел из пароходства и закрепился в училище для постоянной работы были Д.П. Бенберя, В.А. Басаргин, В.Ф. Василькин, В.М. Малышев, Е.Ф. Дук.
Д.П. Бенберя и В.Ф. Василькин наряду с преподаванием, последовательно занимали должности руководителя учебной части и начальника училища, сохраняя преемственность и должный стиль в организаторской работе по укреплению материально-технической базы училища, созданию в коллективе единого подхода в неразрывности качества обучения и воспитания будущих специалистов.
Путь от преподавателя до начальника училища прошел и В.М. Малышев.
Неизгладимую память о себе оставил начальник судоводительского отделения В.А. Басаргин и начальник судомеханического отделения Е.Ф.Дук.
Оба пришли в училище почти одновременно в 1965 году, можно сказать по зову души, во всей полноте понимая задачу подготовки флотских кадров. Курсанты видели в них добрых, но справедливо строгих учителей. Помимо всего прочего они были просто интересными людьми. Всегда улыбчивый и внимательный Евгений Федорович Дук, вдумчивый методист и организатор учебного процесса Владимир Александрович Басаргин своей безупречной манерой поведения и высоким мастерством преподавания в огромной степени способствовали повышению интереса курсантов к изучаемому предмету и избранной профессии. Проводя занятия даже по сложным разделам своего курса, оба умели тесно увязывать теорию с практикой, не упуская при этом воспитательный аспект.
Как-то в беседе со мной В.А. Басаргин сказал: «Астрономию и навигацию, ребята, конечно, выучат. Хотя и не все одинаково… Но очень хочу, чтобы, придя на судно никто и никогда не позволил себе подняться на мостик в домашних тапочках!». Это я к тому, что оба педагога одинаково понимали, что причиной брака в работе в первую очередь является человеческий фактор. Расхлябанность и безответственность в исполнении своих обязанностей, пусть даже при наличии высшего образования, приводит на флоте к беде. Евгений Федорович и Владимир Александрович всячески стремились показывать это на конкретных примерах, желая, чтобы курсанты понимали требования, обладали необходимыми качествами для успешной работы и своего дальнейшего профессионального роста.
Приход в училище на учебную работу специалистов флотского профиля позволял курсантам более осознано овладевать знаниями и понимать суть своей будущей работы. А в сочетании с четким укладом жизни в училище это создавало особую атмосферу, отличающую морские и речные училища от других учебных заведений.
В дальнейшем, в связи с ростом численности курсантского состава, когда в училище появились младшие и старшие курсы, существенно возрос объем и содержание работы по линии организационно-строевого отдела. Наличие новых ротных подразделений требовало общего руководства и координации деятельности командиров. В первую очередь в проведении организационной и воспитательной работы направленной на обеспечение должной дисциплины и порядка в жилом и учебном корпусах и улучшении успеваемости курсантов.
В первые два года мне пришлось совмещать свою работу в должности командира-воспитателя роты с функциями начальника ОРСО. Так сложилось, что во вверенную мне роту были включены и группы штурманов и судомехаников второго набора. Так что дифференцированный ее состав из двух курсов и двух специальностей, требовали больше времени и сосредоточенности. К тому же, я как-то «прирос» к своим ребятам… И когда из Управления кадров и учебных заведений было получено «добро» на должность начальника ОРСО, очень кстати, был принят Леонид Иванович Белов. В прошлом кадровый офицер с большим жизненным опытом, он при-
дал формирующемуся составу отдела необходимую стройность в работе. В нем удачно сочетались требовательность с доброжелательным отношением к своим коллегам и курсантам. Считая курсантскую роту центром организационной и воспитательной работы, Леонид Иванович уделял большое внимание выработке у ротных командиров единства действий и требований на основе продуманного планирования.
В составляемых нами планах, в зависимости от того или иного учебного периода определялась главная задача на предстоящий месяц и конкретные меры, направленные на её выполнение. Естественно, что они у каждого несколько отличались, т.к. у одних курсантов это был, например, конец учебного семестра, у других – подготовка к практике или её итоги.
Здесь же заносились предстоящие общие мероприятия училища и степень задействования курсантов разных курсов. На этой основе командиры выделяли направленность своей личной работы в повседневном и еженедельном циклах, предусматривая систематические контакты с классными руководителями и начальниками отделений. Всё это позволяло им более четко распределять свое время, быть полностью в курсе положения дел в группах и избегать лишних перегрузок, учитывая, что командиры чаще других работников дежурили по училищу.
Начальник организационно-строевого отдела имел достаточно полное представление о содержании намеченной командирами работы благодаря копиям ротных месячных планов, и без излишней опеки мог своевременно подключиться и оказать необходимую помощь, если это требовалось.
Большое внимание в отделе уделялось подбору старшинского состава и работе с ним. Через старшин во многом обеспечивалась четкость и качество выполнение распорядка дня, оперативный контроль за посещаемостью учебных занятий и получаемыми оценками. На инструктивных собраниях старшины всегда в первоочередном порядке получали информацию и разъяснения об изданных приказах, распоряжениях, решениях педсовета, в части касающейся курсантов. Всегда обращалось внимание на состояние товарищеских взаимоотношений в группах и устранение отдельных конфликтных ситуаций.
В целом, слаженная работа всего состава ОРСО создавала атмосферу четкости, требовательности и внимания, которые были необходимы курсантам для выполнения своих обязанностей в условиях специального учебного заведения. На этой основе был практически исключен пропуск курсантами занятий по неуважительной причине. Если такое случалось, то рассматривалось как ЧП. Своевременные и продуманные меры обеспечивали также недопущение распространения такого дурного явления как притеснение младших курсантов старшекурсниками. Много времени уделялось поддержанию на должном уровне дежурно-вахтенной службы курсантов, состоянию содержания их заведований и помещений по приборкам.
Конечно, не всё у нас шло гладко и получалось так, как хотелось.
Были и различные нарушения и неудачи в учебе и воспитании, что не позволяло расслабляться никому. Иногда приходилось идти на крайние меры - исключение из училища. При всей возможной помощи пароходства, трудным, а подчас и неудовлетворительным было дело проведения групповых плавательских практик, особенно в части выполнения методических рекомендаций и программ. Но было уже главное – сложившийся административный и преподавательский коллектив, объединенный большим желанием работать над осуществлением задачи по подготовки будущих командных кадров для флота.
В 1968 году состоялся торжественный выпуск тех, кто пять лет назад стали первыми курсантами. В этом же году стали выпускниками и курсанты второго набора, учебный план у которых был рассчитан на четырехлетний период.
Таким образом, было положено начало ежегодному пополнению флота дипломированными специалистами.
С тех пор прошло 40 лет. Выросли, возмужали наши первые выпускники. Сейчас они трудятся в пароходстве или в других фирмах, организациях, учреждениях. У них растут дети, и даже внуки. А вместе с ними живет память о том времени, когда начиналось училище. Они были свидетелями и соучастниками становления училища.
Училище почти за полвека пережило непростые времена своего становления, период перестроечных процессов в стране, реорганизаций, сохранив и развив в конечном итоге свою учебно-материальную базу.
Река времени уноси всё дальше воспоминания о том, что было. А впереди горизонты новой жизни. Сердечно желаю всему коллективу всегда идти верным курсом в осуществлении очень непростых, но благородных задач воспитания и подготовки флотских кадров, сплоченности, творческого роста и успехов!




ГЛАВА ВТОРАЯ.

Изображение

Первые преподаватели ПРУ.

ИЗ ИСТОРИИ ПЛАВПРАКТИКИ И УЧЕБНО-ТРАНСПОРТНОГО СУДНА "ПАВЕЛ ЯБЛОЧКОВ".

Одним из примечательных периодов в истории училища было время, когда была осуществлена заветная мечта – проводить плавательскую практику курсантов на учебных судах. Проблемы плавпрактике всегда были, да остаются и сейчас очень непростыми из-за многих сложностей распределения курсантов на судах и организации там методической работы с ними в соответствии с требованиями программы. Поэтому весть о том, что после настойчивых предложений, на правительственном уровне принято решение: учебным судам быть! – была воспринята с большой радостью.
Реализация решения о строительстве серии учебных судов для речников была осуществлена в довольно сжатые сроки. Это было обусловлено тем, что во второй половине 70-ых годов прошлого века флот страны еще продолжал пополняться новыми судами, в том числе и смешанного (река-море) плавания. И за основу учебного транспортного судна был взят проект теплохода типа «Балтийский» финской постройки. Строительство этих судов было осуществлено также в Финляндии в г. Турку. Теплоходы получались на славу! Авторы проекта, можно сказать, вложили в него свою душу, решив оригинально двуединую задачу сочетание проведения групповых плавпрактик с одновременной перевозкой грузов.
Для 25 человек экипажа, 52 практикантов и 6 преподавателей были созданы самые комфортные бытовые условия. На борту имелась аудитория, учебная ходовая рубка, оборудованная всем необходимым для несения вахт и практических занятий, курсантская столовая, которая при необходимости могла использоваться как учебный класс и место просмотра фильмов и телепередач. Судовая библиотека и оборудованные специальные места для занятий спортом позволяли делать более содержательным и время отдыха практикантов. При дедвейте1900 тонн теплоход мог принимать в два трюма 1510 тонн полезного груза. По запасам топлива автономность плавания составляла 20 суток. По запасам воды на 85 человек, из расчета 150 литров на одного, до 15 суток. Два двигателя мощностью по 870 л.с., при осадке 3,7 метра, позволяли держать скорость в 11,6 узла.
Три таких теплохода - «Иван Кулибин», «Павел Яблочков» и «Александр Попов» были приняты Беломорско-Онежским пароходством. Прием судов из постройки в Финляндии, конечно, был торжественным актом.
Но этому предшествовала большая организационная работа. Прежде всего, учитывая специфику судов и стоящие перед нами задачи пароходству необходимо было подобрать соответствующий экипаж высококвалифицированных специалистов, понимающих особенности работы, связанные с дополнительными требованиями и обязанностями по
обучению практикантов.
Вторая и немалая по объему задача состояла в необходимости разработки совместно с училищем всей организации и проведения плавательской практики курсантов на этих судах с четким определением внутрисудового распорядка для курсантов, расписаний по заведованиям, тревогам, несением вахт и т.п. Эту часть работы исключительно ответственно проделали опытнейшие капитаны-наставники службы безопасности судовождения. Большой личный вклад в это дело внес назначенный капитаном теплохода «Иван Кулибин» С.А. Литвинов, который постоянно проявлял горячее участие в работе по внесению поправок в разработанные положения, по устранению возникающих нестыковок в организационных делах. Поправки в это дело вносили и назначенные капитаны других УТС по мере накопления опыта. Использовался также и многолетний опыт проведения плавпрактики на учебных судах мореходных училищ. Все это, в конечном итоге привело к тому, что на протяжении 15 лет училище располагало надежной возможностью по совершенствованию обучения и практической подготовки своих питомцев к будущей работе на флоте. Курсанты младших курсов за время групповых практик после освоения программы и сдачи экзаменов на борту судна получали свидетельства матросов-мотористов 1 го или 2 –го классов ( в зависимости от полученных оценок). Участие практикантов в определенных судовых работах, обслуживание механизмов под началом обучающих из числа членов экипажа и руководителей практики позволяло им успешнее адаптироваться в судовых условиях. Это я к тому, что попробовав многое своими руками, когда наступит время самостоятельной работы, молодой человек без дрожи в коленках и мандража будет, к примеру, правильно готовить брашпиль к отдаче якоря, обслуживать шлюпочные устройства и т.п.
Старшекурсники имели возможность практического закрепления полученных знаний в реальной обстановке, набирая при этом плавценз, необходимый для дипломирования.
Так получилось, что пять последних лет перед передачей УТС «Павел Яблочков» из пароходства другому судовладельцу я поочередно замещал помощников капитана по учебной и воспитательной работе. Поэтому хочу хоть немного рассказать о том времени и экипаже, чей вклад в обеспечение успешного решения задач плавпрактики трудно переоценить. Прежде всего, скажу сразу, что практикантам и экипажу «Павла Яблочкова» повезло работать под руководством капитанов Федора Владимировича Буланова и Сергея Феодосьевича Дубковского.
Известно, сколь сложны и многообразны обязанности капитана. У капитана учебного судна они усложнены и огромным бременем ответственности за жизнь и безопасность молодых людей, которые впервые прибыли на плавательскую практику оморячеваться, так сказать, по полной схеме. И не все из прибывших бывали агнецами. Некоторые вначале прояв-

ляли растерянность, другие неряшливость, лень и халатность. Это требовало также неослабного внимания во избежание случаев неисполнения требований внутрисудовой жизни, нарушений правил техники безопасности чреватых неприятными последствиями. Надо отдать должное Ф.В. Буланову и С.Ф. Дубковскому, что будучи высококвалифицированными моряками они умело направляли и контролировали работу своих помощников по обеспечению необходимого организационного и практического уровня в работе с практикантами. При этом, оба умели мастерски проводить занятия и встречи с курсантами, постоянно возглавляя экзаменационные комиссии по итогам практики. При различных возникающих ситуациях всегда принимали мудрые и, вместе с тем, простые решения.
Члены экипаж помимо выполнения своих обязанностей по штатному расписанию были охвачены и работой по наставничеству над практикантами. За каждым из них закреплялось несколько человек для оказания им необходимой помощи в изучении судна, освоения программы практики. Помимо этого куратору нужно было быть в курсе их успехов и неудач, уметь поддержать или наоборот- предостеречь. Сейчас может показаться, что ох как хорошо было. Не у всех получалось, как хотелось бы. Но лучшие члены экипажа по итогам завершения очередной плавпрактики обязательно поощрялись.
Высокая планка требовательности к экипажу, условиям и дополнительным обязанностям на учебном судне не всем была по нутру. Поэтому, так или иначе, они уходили. Но вся организационная работа на судне в целом создавала здоровую товарищескую атмосферу взаимоотношений, которую быстро воспринимало большинство пришедших на подмену основным членам экипажа. Поэтому, уверен, что для курсантов, кто прошел практику, особенно в первом групповом плавании, всегда будут помнить и время и тех, кто от души помогал им лучше постигать свою специальность.
В их числе старшие помощники капитана: Василий Советкин, обладавший высокими деловыми и человеческими качествами, заботливостью и тактом, но к большому сожалению, преждевременно ушедший из жизни; Андрей Плехов, который вырос на теплоходе до старшего помощника, проявляя в своей работе высокую четкость и требовательность к состоянию организации службы на судне, основательность в планировании и выполнении своих многообразных обязанностей; спокойный и внимательный подменный старпом Александр Рябов.
С чувством понимания и большой ответственности проводили занятия старшие механики Александр Ильич Архипов, Андрей Леонидович Жагоров, подменявшие их М.И. Лобов и Э.Н. Трофимов. Нельзя не отметить работу второго механика Михаила Маурина, электромехаников Михаила Быкова и Юрия Прохорова, безвременно ушедшего, но оставившего добрую память о себе и во время работы в училище.
Большим уважением у курсантов пользовались матросы-мотористы Александр Кинаш, Евгений Незванов, Геннадий Горбач, ставший затем боцманом.
Большую помощь при несении ходовых вахт в качестве рулевых и дублеров получали курсанты от второго и третьего помощников капитана Ивана Силина и Андрея Алексенко.
Среди тех кто добросовестно выполняя свои обязанности проявлял постоянную заботу по обеспечению практикантов всем необходимым для нормального питания и охране их здоровья – помощник капитана по хоз.части Алексей Пономарев, врач Зайцева Ольга Сергеевна, судовые повара Седова Алла, Моисеева Антонина, Береза Татьяна. О камбузной группе следует сказать отдельно. Им было весьма нелегко крутиться как пчелкам по приготовлению пищи и для экипажа и практикантов, обеспечивая ее своевременную выдачу при любой обстановке и погоде. А курсанты выделяемые в наряд на камбуз всегда получали от них доброжелательные наставления, но и строгий спрос за качество выполнения своих обязанностей. Всем запомнился и пришедший на подмену Юрий Холмогоров – повар высочайшей квалификации, общительный и приятный во всех отношениях, он заслуженно пользовался большим уважением.
В период, когда у училища возникли затруднения в финансовом обеспечении питания курсантов, он старался, исходя из имеющихся возможностей, готовить полноценный дневной рацион.
Непосредственно несущими основную нагрузку по организации учебы и полноценной жизни курсантов в условиях плавпрактики были помощники капитана по воспитательной и учебной работе С.М. Меньков и А.М. Овчинников. В силу своих обязанностей они были наиболее близки в общении с курсантами и старались четко и содержательно координировать свою работу с членами экипажа, преподавателями и практикантами. Сергея Михайловича Менькова всегда доставало умения своевременно вникать в положение дел и складывающиеся ситуации, по дружески и прямо, иногда с юмором самым положительным образом влиять на разного рода недочеты и неблагополучия, особенно в курсантской среде. Много внимания уделялось организации культурно-массовой и спортивной работы с использованием имеющихся возможностей в заграничных портах.
Помощник капитана по учебной работе, имеющий немалый опыт работы на судах Александр Михайлович овчинников в полной мере проявлял сябя, как организатор учебы и жизни курсантов на судне. Будучи несколько неординарным, по своему стилю работы, он по-настоящему любил порученное ему дело и увлекался им. Зная всех и каждого, Александр Михайлович как говорится, чутко держал руку на пульсе жизни практикантов. Графики суточных нарядов, расписание занятий и курсантов по вахтам, согласование работы с преподавательским составом, контроль за соблюдением курсантами суточного распорядка, состоянием помещений, личное проведение практических занятий – все это и многое другое состав-
ляло повседневную занятость пом0щника капитана по учебной части. Лично же проводимые им практические занятия всегда отличались яркостью показа и находчивостью в приемах, что способствовало более лучшему усвоению поставленной задачи.
На протяжении прошлых лет на борту УТС «Павел Яблочков» проходили практику курсанты судоводительского, судомеханического и электромеханического отделений петрозаводского, Ленинградского училищ, будущие судовые радисты из горького, студенты. Но основным контингентом практикантов были петрозаводские курсанты. Естественно с ними для продолжения их учебы и руководства выходили в плавание многие преподаватели и работники училища. Наверное, нет необходимости доказывать, что это было несомненно обоюдной пользой в части пополнения знаний и опыта. Все это позволяло преподавательскому составу на основе непосредственного восприятия реальных условий работы на флоте вносить необходимые коррективы в программу спец.предметов и в остальные темы при проведении занятий в стенах училища.
В числе тех с кем мне приходилось вместе работать с курсантами на борту «Павла Яблочкова» были многие преподаватели и руководители училища – В.С. Хохлачев, Л.Я. Дорохов, А.В. Евдокимов, А.И. Евдокимов, Н.Я. Караваев, А.М. Серегин, В.М. Дорохов, А.В. Беденов, Н.Н. Поздняков, В.Б. Машков, В.А. Чебаков и другие.
Исключительно полезным было направление на плавпрактику вместе с курсантами преподавателей английского языка Г.Е. Гехт, Л.С. Михайлова, В.П. Прудникова успешно, так сказать, оморячиваясь, использовали время для занятий с курсантами с максимальной эффективностью.
Особенно хочу отметить повседневную и многоплановую работу на борту теплохода Ю.Л. Смелова. Опытнейший судоводитель, он был для своих коллег, особенно тех, кто впервые выходил в плавание внимательным советником, всячески способствовал их успешной адаптации в новых условиях работы.
Безусловно, всем, кого я назвал и тем, кого еще не упомянул, есть что рассказать о периоде своей работы в плавании с курсантами. Мне же остается, заканчивая воспоминания, выразить, я надеюсь, общее сожаление, что этот период был завершен потерей имеющихся возможностей и надежд… Наступившие перестроечные процессы привели во второй половине 90-х годов двадцатого века к усугублению экономической политики страны. Пароходства, в том числе и Беломорско-Онежское, обремененные многочисленными проблемами искали возможные способы, как выжить, как содержать флот, платить заработную плату. В этой ситуации и УТС «Павел Яблочков», как и другие учебные суда оказались обременительными. Училище тем более было не в состоянии взять на себя все расходы по содержанию судна.


Вот и пришла в чьи-то головы мысль об использовании учебно-транспортных судов на коммерческом поле, ну а практика- постольку-поскольку. В результате этого новый судовладелец произвел переоборудование судна. Были заварены иллюминаторы курсантских кают на нижней палубе, перемещена грузовая марка, проведены другие работы. В результате чего «Павел Яблочков» стал грузовым теплоходом с несколько увеличенной грузоподъемностью. А вопросы практики для бизнесменов уже смысла не имеют. Вот такие дела… Не знаю, что у меня получилось из этих записок. То ли ода, то ли реквием кораблю. Наверное, и то, и другое.
Но хотелось бы надеяться, что будущее потребует не только возрождения и развития водного транспорта страны, но и создания учебного флота для успешного решения задач, которые стоят перед Россией как великой морской державой.



Май 2008 г.

Юлий Михайлович ЮНАК родился в Черниговской области, Украина 29 августа 1934 года. Как и всем его сверстникам, ему пришлось пережить ужасы военного времени и навсегда забыть о счастливом детстве. После окончания восьми классов школы он отправился на учебу в Ригу. Зародилась мечта стать судовым механиком. Два года учебы в речном училище пролетели быстро, а затем группу будущих механиков переводят для продолжения учебы в Ленинградское речное училище. Этот период был обусловлен решением Министерства обороны о создании резерва кадров комсостава военно-морского флота из числа курсантов, обучающихся в речных и мореходных училищах и проведении практики на кораблях ВМФ. Такую практику Ю.М. ЮНАК проходил на крупном военно-транспортном корабле, совершавшем рейсы по Балтике.
В 1954 году Ю.М. ЮНАК, как молодой специалист, прибыл по направлению в отдел кадров Беломорско-Онежского пароходства , где получил назначение на работу в должности третьего механика парохода "АЗОВ" Беломорской пристани. Еще две навигации он трудился на буксирах Петрозаводской пристани. В 1958 году Юлия Михайловича, как специалиста, обладающего организаторскими способностями и профессиональными знаниями, откомандировали в Техническое училище № 1 города Петрозаводска для подготовки кадров плавсостава. Уже здесь ему пригодились навыки во взаимоотношениях с молодежью, приобретенные в годы своей курсантской жизни. Одновременно Ю.М.ЮНАК учился на историческом факультете Петрозаводского государственного университета.
1963 год. Очередное перемещение по службе. Теперь уже на создаваемое в Петрозаводске среднее специальное учебное заведение - речное училище, где будут готовить специалистов командного состава для судов нового класса - смешанного река-море плавания. Пять лет напряженной, полной ответственности и самоотдачи работы одновременно командиром роты, воспитателем и преподавателем истории, конечно же, принесли ему и удовлетворение прожитым. Каждый из его воспитанников имел возможность приобрести самые лучшие человеческие качества, необходимые для морской карьеры, жизни в условиях в каких живет и работает экипаж судна. Ю..М. ЮНАК, обладая командирской выправкой, безупречной выдержкой, грамотной речью, доброжелательностью, высокой культурой, стал любимым курсантами воспитателем и наставником.
В период 1969-1990 годов Ю.М. ЮНАК работал в выборных партийных органах. Последующие пять лет его трудовая деятельность снова была связана с Петрозаводским речным училищем, но уже не в стенах учебного корпуса, а на уникальном корабле - учебно-транспортном судне "ПАВЕЛ ЯБЛОЧКОВ". Здесь в должности помощника капитана по учебно-воспитательной работе он достойно руководил групповой плавательской практикой курсантов, - "оморячивал" будущих командиров флота.
За многолетний добросовестный труд в системе водного транспорта Ю.М. ЮНАК присвоены почетные звания - "Ветеран труда Российской Федерации" и "Ветеран Беломорско-Онежского пароходства". он награжден правительственными наградами: медалью "За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина", "300 лет Российскому флоту", "Дети войны", а также поощрен Почетной грамотой Министерства речного флота РСФСР. Но самая главная его награда- это память людей, у которых осталась частичка его сердца.


Ю.П.ЛЕЖНЕВ.


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ.

Изображение

Путь, назначенный Судьбой.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Без прошлого нет настоящего. Без настоящего нет будущего. На корнях держатся деревья, на прошлых поколениях - цивилизация.Место рождения, Малая Родина, особо притягательное место, можно сказать, святое для рождённого, здесь ему подарена жизнь. Как бы хорошо не было на чужбине или вдали от Малой Родины, люди тянутся к ней, желают побывать, или вообще приехать и жить здесь до последних дней.Примером могут служить эмигранты царской России: князья, дворяне, писатели,поэты и др. Их тянет на Родину, хотя у них всё есть, они богаты и устроены.
Много ещё можно привести примеров о том, что Родина Большая или Малая – это особое, святое место для человека, куда его тянет невидимая сила не для чего-то материального, а для души, для получения особой жизненной энергии. Когда невозможно побывать на этом святом месте, человека выручают книги, фотографии, видеозаписи, память. Они позволяют хотя бы мысленно побывать на Родине и, как в кино, прокрутить события минувших лет. Я попытался хоть что-то записать из прошлого, может, это и Вам будет интересно.
Алексей Королев


МОЯ МАЛАЯ РОДИНА- ПОСЕЛОК ШАЛА.

Извините меня, если что-то не так, если что-то соврал, или просто забыл. То, что слышал от мамы и папы. По прошествии лет, после долгих дорог, написал, как сумел, написал, так, как смог.
Воспоминания о детстве, о родных, и друзьях.
Василий Иванович Завгородний – мой земляк, друг детства, пригласил меня в Шалу в гости. Пригласил на свой Юбилей-60 лет 24 марта 2006 года, но получилось так, что Юбилей отмечать не получилось. Сам юбиляр задержался в командировке. Решили мероприятие перенести на летнюю пору. В детстве мы жили в домике на две семьи. Дом был старенький, построенный на берегу реки Водла. Правда, в те годы, когда его строили, в реке было мало воды. Русло речки проходило в метрах ста от дома. Со
стороны дома, где жили Завгородние, был огород и только потом, был берег реки. Со временем вода подступила к дому совсем близко, а иногда заходила под дом и плескалась под полом у соседей.Семья у Завгородних была большая, шестеро детей. Отец семейства, Иван Савватьевич, был родом с Кубани, как мой папа. Они дружили , как земляки, казаки. Иван Савватьевич, когда принимал спиртного лишку, бранился и скандалил. Ругал свою супругу тётю Аню. Мой отец частенько ходил его успокаивал, иногда это помогало, а иногда весь запал недовольства переходил на моего родителя. Иван Савватьевич стучал в стенку и кричал бранные слова, а когда уставал, видя, что на отца, его брань не действует, он кричал: «Мишка, вот мой Васька на гармошке играть умеет, а твой Лёнька ни хрена не умеет. Мой Васька капитаном будет, твой Лёнька так в деревне никем и вырастет». Это был запрещённый приём. Отец готов был идти и набить морду соседу, но мама его сдерживала и успокаивала, говорила: «Жизнь ещё впереди и, как она сложится, никто не знает». Приводила пример, как судьба распорядилась жизнью отца. Он юношей пас коров в своём родном хуторе Болгов на Кубани. Стадо было большое, пасли по очереди. Пришли несколько женщин подоить коров, откуда ни возьмись, прискакали всадники. Все пьяные. Размахивая нагайками, забрали отца, всех женщин, которые были в поле. Объявили, что все арестованы. Погнали, как скот, в райцентр - Усть-Лабинск. Там посадили в вагоны и отправили на Север, как кулаков и врагов народа. Разве можно было предугадать такие перемены в своей жизни. Да и у мамы жизнь такие повороты выписывала, что предположить самой было невозможно. До войны вышла замуж. Уехала в Ленинград, там работала в Лесном порту. В войну немцы сожгли Лесной порт, перешла на работу на Кировский завод. На конвейере упаковывала в ящики мины, гранаты, снаряды. После прорыва блокады была эвакуирована в Алтайский край, от туда не вернулась в Ленинград. Мужа убили на войне. Не смогла возвратиться в город, много горя и тяжёлых переживаний было связано с городом и войной. Приехала домой на свою малую родину в деревню Новинка. В Шале, мама познакомилась с папой и они поженились. Успокаивала отца, чтобы не обращал внимания на пьяные речи соседа. Что из кого получится - покажет жизнь. Отец терпел. Уходить от соседей было некуда. Он знал, что соседи большую часть времени в году находятся в плавании. Иван Савватьевич работал шкипером на лихтере № 8737. Всё время, пока длилась навигация, семейство от мала, до велика проживало в своём плавучем доме. Иногда зимовали там, где их настигала зима. Наш дом был холодным, половина пустовала, жить становилось невыносимо. Родители решили построить свой дом. С большим трудом в сельсовете дали место под строительство дома выше старого метров на 50 от берега реки. Брёвна на постройку дома на корню, из леса, «Водникам» не давали. Давали тем, кто работал в лесной промышленности или имел отношение к
лесной отрасли. Лес продавали с воды в «Сплавной конторе». Родители взяли ссуду пять тысяч рублей на пятнадцать лет – это были большие деньги для них в ту пору. Начали строить дом в первых числах июня. Меня отправили в пионерский лагерь на «Бараний Берег» на две смены подряд. Мама справила всё новенькое: и бельё, и одежду, и ботиночки. За время моего пребывания в пионерском лагере папа с напарником, Валентином Петровичем Стояновым, срубили дом под крышу. В то время невозможно было купить необходимые стройматериалы, их или не было, или не разрешали – выкручивались, как могли. На Шальском лесозаводе купить досок было невозможно. Отец договаривался со знакомыми шкиперами, с тем же Иваном Саватьевичем, и ночью шкипера сбрасывали в воду с лихтеров доски, а отец на лодке подбирал и привозил домой. Так поступали все, кто строился, другого пути не было. Когда мама приехала за мной в пионерский лагерь, чтобы забрать домой, на мне ничего из того, что она купила, отрывая деньги от стройки, не было. Майка рваная, брюки грязные, порванные ботинки чужие, своих, не нашли. Уезжал, как игрушечка , вернулся - как беспризорник. Новенький дом стоял на сухом месте под крышей из досок. Крышу помогли покрыть ребята из ремесленного училища. Они были на практике и отца поставили к ним мастером. Окна в доме были заколочены, полы настелены «чёрные», строительство было приостановлено до следующего года. За зиму надо было заказать и изготовить рамы, закупить и привести кирпич и другие стройматериалы. Чтобы помещение не пустовало, отец убрал сено в сруб. Коровы у нас не было, потому что «Водникам» не разрешали иметь покосы. Разрешали колхозникам, совхозникам, но «Водникам» иметь свои пожни было не дано. Родители держали коз, когда 3 или 4, но не больше, десяток кур, выращивали поросёнка на мясо. Так вот мы, пацаны, додумались играть в прятки в заколоченном доме. Пролезали туда под брёвнами первого венца. Фундамента сплошного не было. Дом стоял на плоских камнях, привезенных с Голецких островов. На Гольцах были лагеря для политических заключённых с особо большими сроками. Заключённые добывали и обрабатывали камень. После ликвидации лагерей, осталось много колотых плит и плоских камней. Многие, кто строился, привозили эти плоские камни, подкладывали под углы и срубы домов в качестве фундамента. Фундамент делать было очень дорого. Мы играли внутри сруба, ползая по сену, громко кричали, шумели. Отец шёл на обед с работы, услышал голоса. Ну и досталось нам, кому больше, кому меньше, в темноте разобрать было трудно. Мне дома попало персонально, хорошо заступилась мама, сказала «Хватит», а отец был очень зол. Всё повторял: « Кто их знает, может, они там ещё и курить надумают».Отец не курил, я пробовал, но мне это занятие очень не понравилось. Мама ходила к родителям других ребят, наверное, с ними тоже взрослые хорошо побеседовали. К дому больше близко никто не подходил.
Внутри дома все сделано руками отца. Сейчас я понимаю, сколько потрачено сил, времени, здоровья. Но, как же ему хотелось иметь свой дом. Сам бригадир плотников и жить в казённой квартире, да ещё со скандальными соседями. Позже мама в сердцах говорила, что может, и не надо было биться и надрываться, а получить отдельную казённую квартиру и жить в ней. Отец говорил, что своё лучше, и был прав. У нас был свой дом, свой участок, своя баня, свой кусок берега. Печку русскую в доме делал печник, она получилась большая, маме не очень понравилась, но делать было нечего. На всю округу был одни печник и один мужик, который делал рамы. Рамы этот «мастер» сделал не такие, как заказали. Отец ругался, говорил, что наши рамы «мастер» по пьянке отдал другим. Нам привёз, что осталось. Форточки были не вверху, а внизу рам. Переплёты вторых рам не совпадали с первыми. Ждать, когда переделает, бесполезно: то нет материала, то запил. Со строительством дома, этими передрягами и перегрузками папа заболел. Открылась язва желудка, пришлось перейти на лёгкие работы с малым заработком. Работал приёмосдатчиком. Принимал у лесников плоты из брёвен, оформлял их готовность к буксировке через озеро к месту назначения. Очень, много времени, в период навигации уходило на командировки. Перевозки леса в плотах были на подъёме. Плоты делали в нескольких местах на реке Водле и в радиусе 30 км от посёлка Шала. К месту сдачи плотов добираться приходилось на автобусах, на машинах, на катерах. Чтобы оплатили дорогу, надо было к отчёту прикладывать кучу справок и билетов. Целые рулоны автобилетов раскладывал на столе и собирал: одни туда, другие обратно. Мама говорила: «Надо портфель, как у бухгалтера, заводить». Он приспособил полевую сумку под эти дела. Поначалу ему работа не понравилась, потом привык и даже с удовольствием мотался по окрестностям района. Отец по характеру человек был неконфликтный, спокойный. Понимал все проблемы и лесников, которым надо было отправить плот вовремя, без задержек, и перевозчика, которому надо было благополучно дотащить плот до места. К нему с уважением относились и начальники леспромхозов, и капитаны буксиров. Из-за болезни он не выпивал, хотя и те, и другие, в знак благодарности за работу днём и ночью, без задержек, без волокиты и ненужных придирок предлагали и водку и коньяк. Но, вскоре перестали предлагать спиртное, и отец привозил домой, то красную рыбину, то дефицит, который в магазине у « Водников» купить было невозможно: обои, одежду, обувь, посуду и многое другое. Лесников снабжали хорошо. Зарплата у отца была маленькая, а ссуду надо платить исправно, поэтому богатой жизни не было. Голодом не сидели, но и шиковать было не на что. Папа поправился за три года лечения. Сами выращивали картошку, хватало от урожая до урожая и на семена. Было два огорода: один у дома - голый песок, другой в поле, в общественном огороде. Там участок был на бывшей
угольной яме, почва серая с золой и чернозёмом. У дома картошка росла не крупная, очень рассыпчатая, вкусная. В поле была крупная картошка: толстая серая кожура, хорошо хранилась до весны. Было, своё молоко, солили на зиму капусту, грибы, заготавливали ягоды клюкву, бруснику, чернику, малину, морошку и др. Выручала рыба. Мамины родственники, земляки с деревни Новинка, работали рыбаками, ловили рыбу в озере. На пути из озера домой останавливались у нашего дома передохнуть. Заходили в гости. Мама угощала их чаем, иногда водочкой. Они оставляли рыбу, когда что было. Это летом, а зимой в декабре- январе, когда стояли трескучие морозы под сорок, на нерест в речку шёл налим. Поперёк реки ставили много приколов / сетей/. Ловили Пудожского налима. Знаменитую рыбу, про которую слагали анекдоты. Выражение « Пудожский налим» знаменитое не только в наших краях, кого-то оно обижало, причем сильно. Может потому, что налим выглядит не так гламурно, как форель или лосось. По этому поводу рассказывали историю. В городе Пудоже, районном центре, жил секретарь райкома партии, большой начальник для всей округи. Частный дом, в котором он жил, был разделён на две половины, а общий двор разграничивал низенький заборчик. Во второй половине жила сестра жены секретаря – это их родительский дом. Муж у сестры был простой шоферюга, любитель выпить и поскандалить. В пьяном виде, всех ругал, сквернословил. Секретарь терпел, хотя не раз мог засадить соседа в каталажку. Но однажды секретарь успокаивал буяна, а тот крикнул: « А ты заткнись, налим Пудожский, и не лезь в нашу жизнь». Секретарь дико обиделся, вызвал милицию и посадил соседа на 15 суток. Отсидел «орёл» своё, вернулся, напился и давай скандалить. Секретарь вышёл его успокоить, а сосед на него кричит: « Рыбина ты, Рыбина ты, но не скажу какая». Налим нас всех здорово выручал. С речки, с приколов приходили рыбаки погреться. Мама усаживала всех за стол, ставила самовар, угощала, чем было. Они в благодарность оставляли здоровенных налимов, клали их на железку у печки, рыбины отогревались и начинали ползать и колотить хвостами. Сколько в них было икры, а какая печёнка чистая и вкусная. Уха наваристая, мясо мягкое, без костей; не то, что в щуке или леще. В пристани Шала были лошади для хозяйственных работ. Помню такие клички, как «Зорька», «Орлик» и др. Сено для лошадей заготавливали силами работников пристани. Мужики косили, женщины сушили, складывали в копны. Была машина, которая прессовала и делала кипы. Когда было всё подготовлено, подгоняли баржу, грузили и увозили катером в Шалу на конюшню. Сенокос приходился на июль месяц, мужики косили для пристанских лошадей на больших пожнях, а по углам и закоулкам накашивали для себя, сколько было возможно. Труд был тяжёлый. Пахали, как Карлы. Были небольшие передышки, домой не выехать, далеко, да и незачем. Покосы для пристани были выделены в Уной губе Онежского озера - это 25 км к северу от устья реки Водла. В свободное время выходили
в озеро на лодках на рыбалку, на парового окуня. В июле месяце окунь шёл косяками на луды порезвиться. Если удачно попасть на косяк, то рыбалка превращалась в шикарное, азартное мероприятие: одновременно и отдых от сенокоса, от мошкары и оводов, а также уха и запасы соленой рыбы на зиму. Рыба ловилась хорошо, когда на озере был лёгкий ветерок, вода рябила, а комаров и оводов сдувало. Отец в качестве гостинцев привозил с сенокоса ведро черники, ведро малины. Он рассказывал, как однажды собирал малину и в нескольких метрах увидел медведя. Тот ел малину и не видел конкурента. Отец громко свистнул, медведь опрокинулся на спину, затем убежал со всех ног. Рыбу, если попадалось много, подсаливали. Дома мама на больших противнях высушивала рыбу в русской печке. Делали сущик на зиму. Зимой варили рыбный суп из сушеных окуней, уходил за милую душу. Сущик делали из корюшки. У рыбаков за бутылку водки покупали корзину корюшки с икрой, сушили и зимой варили суп. Хранили в картонных коробках или наволочках в сухом месте. Капусту покупал, резал папа, мама солила. Грибы, ягоды собирал тоже он, мама в лес не ходила, от запаха багульника ей становилось плохо. Заготовка мяса на зиму была с годами отработанная церемония. Ждали, когда установятся морозы. Обычно после пятого декабря. Холодильников не было, сохранить мясо помогали морозы. Мужики собирались, обговаривали, у кого первого будут начинать забивать кабанчика. Помогали, друг другу быстрей разделать тушу и засолить. Отец меня на бойню никогда не брал. Мама не разрешала ходить и смотреть. Сама в день, когда забивали поросенка, грела много воды в чугунках и уходила в магазин или по другим дела из дома. Приходила, когда очередной «Борька» был забит, и надо было сортировать и солить мясо и сало. Мясо не продавали, хватало на зиму и весну. Другие продукты покупали в магазине, но не всегда они были. Магазином УРС-а БОП /управление рабочего снабжения/на пристани Шала заведовал Александр Васильевич Толкачёв. На его плечах лежала ответственность вовремя и в достаточном количестве по осени, до окончания навигации, завезти необходимые продукты, снабжение, которого хватило бы на всю зиму до начала навигации. Дядька был толковый, грамотный, пробивной, но употреблял спиртное. Употребляли все. Он, когда злоупотреблял, то до начала навигации чего-то из продуктов не хватало. Чай пили из самовара с кусковым сахаром. Куски были большие и твёрдые, как камень. Папа заворачивал куски сахара в чистую тряпку и обухом топора расколачивал на мелкие куски. Затем всё убиралось в наволочку и пряталось от детей. Во время чаепития мама приносила несколько кусков, папа специальными щипцами колол их на мелкие кусочки и наполнял сахарницу доверху. За столом никто не запрещал брать, но только с чаем. Сахар быстро не таял, как сейчас. С одним кусочком можно было выпить не один стакан чая. Сахарницу мама убирала в шкаф, шкаф закрывала на ключ. Однажды я нашёл наволочку с кусками сахара.
Развязать не смог. Залез под кровать, сосал угол у наволочки, пока меня не нашли и не вытащили из-под кровати. За то, что нашкодил, наказали, но несильно, а в конце разборки дали кусок сахара из этой злополучной наволочки. Больше я не трогал наволочку, хотя и знал, где она лежит. Мама объяснила, что дядя Саша Толкачёв привёз из города сахара не так много и до весны может не хватить, если быстро и много будем есть. Сахар кончится и всем людям в посёлке придётся пить чай без сахара. В других магазинах посёлка «водникам» не давали, хотя снабжение у лесников и на лесозаводе было лучше. Им поставляли машинами продукты из Петрозаводска. Давали только своим. В посёлке все всех знали, кто ты и чей ты. Бывало не раз, до весны не хватало сахара или мыла, или соли. Или в городе отпустили мало, или начальник не рассчитал. Мучились, ругали, но достойной замены ему не было. Мама пекла сахар на сковороде из сахарного песка с молоком. Получался очень вкусный сахар, как конфеты. Летом проблем не было, привозили всё, что было в городе: пряники, печенье, батоны, конфеты и др. На дорогие сладости не было денег. Особым спросом пользовались подушечки или конфеты «Кавказские», «Батончики», "Старт» и др. Папа работал на лёгких работах с маленькой зарплатой, мама санитаркой в больнице. Ссуду надо было платить в течение пятнадцати лет. Мама ждала, когда это ярмо закончится. Выживать нам помогало то, что мы ездили летом на юг. Отец работал два года подряд, затем за один год брал денежную компенсацию взамен отпуска, за другой год оплачиваемый отпуск. На Кубани в станице Некрасовская, на южном солнце, отъедались фруктами и другой вкуснятиной. Станица Некрасовская - родина бабушки Веры. Приезжали к папиной старшей сестре - тёте Мане. Она единственная из большой семьи атамана хутора Болгов, которую никуда не выслали. Она работала в госпитале, ухаживала за ранеными бойцами Красной Армии. Вышла замуж за одного из них и осталась в станице Некрасовской. Родной дом находился на хуторе Болгов на берегу реки Зеленчук, притока реки Кубань. Семья была раскулачена, дед Алексей расстрелян, остальные члены семьи разогнаны по Северам. Отец, самый младший из детей, был забран в поле, когда пас коров, и отправлен в Беломорск. В Беломорске он окончил морскую школу. Работал шкипером на лихтере. Экипаж - 22 человека, все бывшие осужденные. Тётю Аню, папину сестру, сослали в Повенец, через два года она вернулась, но не свой дом, а в станицу Некрасовскую. Дядю Володю, папиного брата, сослали в Воркуту на угольные шахты. Вернулся оттуда больной в город Шахты Ростовской области. Бабушка Вера была выслана в Котлас, вернулась оттуда в станицу Некрасовскую, жила в маленьком домике. Бабушка Вера приезжала к нам в Карелию, в Шалу, когда строили дом. На обратном пути у неё случился инсульт и она умерла. Я был в гостях у бабушки Веры в 1955 году, запомнилась она мне седой доброй старушкой. От её дома до дома тёти Мани было около километра, может больше. Дорога оказалась для меня
ужасным приключением: на середине пути на меня напали гуси. Они может и не напали бы, если бы я не махнул рукой и не кышнул их. Стая налетела и давай меня щипать. Я бежал и отмахивался от них сеткой, пока меня не выручили взрослые и не отогнали эти гадких и шипящих гусей. Тогда мне запомнился ещё один случай. Перед отъездом решили все сфотографироваться на память. Бабушка Вера нарезала и подарила мне большой букет цветов. Я нёс его до самой фотографии. Там у меня букет стали отбирать. Все в один голос заявили, что мальчику с цветами фотографироваться не положено, цветы надо отдать моей двоюродной сестре Наде. Как я просил, скандалил, ругался, плакал, но цветы отдали сестре. Я был на всех обижен, вышел на фото злым и надутым. В каждый приезд на а юг со мной приключались разные неприятности. Один раз приехали, вишня уже отходила, её уже не было у тёти Мани в саду. Парень местный подбил меня сделать поход за вишней. Он заверял, что всё хорошо, никто ругать не будет, там живут старики, им вишня не нужна. Я ещё сказал: «Спросим разрешения, раз им не надо, потом залезем и соберём». Он ответил: «Ты что, они жадные: самим не надо и другим не дадут, пусть лучше пропадёт». Залезли мы в чужой сад, забрались на дерево. И, правда, ягод было много, но не так просто было их собирать. Нас засекли, мы слезли и убежали, но нас приметили. Вечером была разборка, мне влетело за поход на вишню. С парнем местным я больше не водился. Но самый крутой мой выхлоп был, когда я летел на велосипеде по воздуху на глазах у изумлённой публики. Я приземлился, весь ободрался, ничего не сломал, кроме велосипеда. Кожа была содрана везде, где тело касалось земли. Начиная с лица, на руках, на пузе, на ногах. Всё лето мне на речку было запрещено ходить. Отсиживался в погребке, в холодке, вымазанный гусиным жиром и закрученный в бинты. Сёстры мои Надя и Лида Королевы, Надя Зимина – все были старше меня. Я сидел в погребке и зализывал раны. Они заглядывали ко мне в погребок, иногда, подбадривали, выпивали винца лёгкого и убегали на танцы. Жизнь моих сестёр это отдельный рассказ. Им достался фунт лиха, кому больше, кому меньше. Главное, что они выжили, выросли и поднялись. Жаль, что Лида так рано ушла от нас. Из станицы Некрасовской папа нас возил на автобусе на хутор Болгов, где он родился и рос. Помню плохо, было жарко, автобус допотопный, пылюка ужасная. Вылезли все в пыли, тошнит, хочется пить. Дом наш стоял. На улицу он был одноэтажный с небольшими окнами. Во двор было два этажа, двор под навесом, большой , неухоженный. Во дворе стояла колхозная техника. Мы ездили с братом Ваней Зиминым на хутор Болгов после двухтысячного года. Дома нашего уже не было. На его месте стояли два новеньких дома. Нашли мужика местного, который рассказал нам, что он помнит о нашей семье и о нашем доме. Семья была большая и богатая по тем временам и понятиям. У плотины жили богатые и зажиточные казаки. Первый дом от плотины - кирпичный, двухэтажный, был домом хозяина
хутора. Фамилия его была Болгов. Второй дом - сына хозяина, тоже кирпичный, но меньше размером. Третий дом был наш. Дом казачьего атамана хутора Болгов Алексея Королёва, есаула, кавалера георгиевских крестов. Дом был не кирпичный. Хозяин хутора с семьёй уехал за границу. В доме хозяина в советское время было управление хутором. В доме сына - контора колхоза. В нашем доме был склад колхозной техники. Дома хозяина и сына сгорели, наш дом оставался долго- долго и чего в нём только не было. В годы разгула и барматухи в нашем доме была чайная, столовая. В наше время здание пришло в негодность и его снесли. Вот и всё. Сколько было в семье детей, точных данных нет, четыре брата и три сестры, из разговоров. Бабушка Вера из богатой казацкой семьи. Дед Алексей корнями уходит в Польшу.


Изображение

На снимке будущие капитаны БОП-а Алексей Королев и Эдуард Негреев. Выпуск ПРУ 1968 г.


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ.ПУТЬ, НАЗНАЧЕННЫЙ СУДЬБОЙ. ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Рассказ о раннем детстве. О деревне Новинка.


Мне было совсем мало лет от роду, когда заболела мама. Меня отвезли в деревню Новинка к бабушке Афимье Васильевне Поморовой и деду Ивану. Первый муж бабушки, Алексей Логинов, мамин отец, воевал на первой мировой, был отравлен газом, остался жив, но сильно болел и умер ещё до Великой Отечественной войны. Бабушка долго жила одна, было трудно, осталось четверо детей, потом вышла замуж за Ивана Васильевича Поморова. Деревня Новинка была фамильной деревней Логиновых. Все в деревне были друг другу родственники. Бабушкин дом стоял в первой линии на берегу реки Шалица. Дом был большой, типовой крестьянский пятистенок с санным заездом на сарай. Первый этаж был невысокий. Одна половина была бабушкина, там стоял ткацкий станок, прялки, швейная машинка, тряпки деловые и запасная утварь. На дедовой половине были сетки, верёвки, много разных рыболовных принадлежностей, корзины и лучина для корзин. На половине деда Ивана была печка и дверь на улицу. На бабушкиной половине вход был с коридора, и она была холодная. Второй этаж был с кухней, большой русской печкой, горницей и спальней. Дом, сарай и хлев под одной крышей. Если смотреть от бабушкиного дома на речку, то слева был большой двух этажный дом Логиновых. Это был главный дом в д. Новинка. Семья была большая, богатая, знатная и уважаемая. Справа на первой линии стояли три дома. Самый крайний был дом кузнеца Модеста. Он был огромный, могучий дядька с большой чёрной бородой и чёрными волосами на голове, похожий на Карабаса - Барабаса. У него проживала большая чёрная собака, которую боялись все дети, да и взрослые пса опасались. Остальную деревню я не знаю, чьи были дома, как располагались. Знаю, что протекал через деревню ручей и впадал в речку Шалицу. Ручей назывался Новинкинский, и была примета: если ручей освободился ото льда, значит, через неделю пойдёт лёд на реке Водла. По тем временам это была важная примета для рыбаков, пешеходов, для начала навигации. Деревенька была ограждена частоколом из кольев. Через речку была переправа - лава / плот из брёвен с настилом из досок/. Имелась разводная часть для прохода лодок. На берегу реки был мысок, на нём стояла маленькая часовенка. Вся деревня была домов десять. У всех были огороды, покосы, держали лошадей, коров, овец, кур и другую живность. Мужики рыбачили, уезжали по весне до сенокоса, на больших лодках в Онежское озеро, на веслах, за 8 км в бухту Керсонь. Там были построены избушки для жилья, сараи для сеток, коптильня и другие хоз. постройки. Бухта Керсонь очень удобная, закрытая от всех ветров и штормов. Домой приезжали редко, чтобы сократить путь, лодки протаскивали по каналу, прорытому по руслу ручья из реки в озеро. Канал значительно сокращал путь до бухты Керсонь. Лодки тащили бригадой. Выходили, брались за верёвки и вперёд. Берега ручья отделывали лозой, вбивали колышки и оплетали прутьями, чтобы берега не сползали. В наше время ручья этого нет. На этом месте построены причалы, грузят щебень. У бабушки Афимьи в хозяйстве была корова, овцы, куры, собака Жучка, любимица деда, и большой рыжий кот, любимчик бабушки. Она его приучила пить чай весьма оригинально. Сама садилась у самовара, коту ставила блюдце на подоконник, наливала холодный чай, клала кусок сахара на середину блюдца. Если сахара не было, кот чай не пил. Бабушка пила и кот, поглядывая на неё, пил из блюдца чай. Не уходил, пока бабуся не вставала из-за стола. Собака Жучка небольшая дворняжка, чёрная с белыми разводами, всегда встречала деда на берегу и жила на его половине дома, пока дед не уезжал. Не отходила от него ни на шаг, путаясь в ногах у бабушки, бегая за дедом по избе, бабушка ругалась и гоняла Жучку. Дед Иван приезжал и привозил подарки. Когда его долго не было, (бабушка рассказывала), я ходил по избе и говорил: «Что-то деда долго нет, давай убьём дедову собаку». Бабушка успокаивала, хотя сама не раз в сердцах кричала на Жучку, конечно, не всерьёз: «Ещё раз под ноги сунешься- убью, пошла вон отсюда». Бабушка пекла пироги в печке, Жучка туда, сюда сновала и мешала ей работать. Вот я и запомнил. Я почти до пяти лет жил в деревне у бабушки. Мама поправилась, но жить было негде. Папа в плавание. Когда отец перешёл на берег, дали комнату в доме на берегу реки Водла в посёлке Красноармейском. Бабушка привёзла меня к родителям в марте месяце, в санях на лошадке, мороз был под 30 градусов. На мне была рубаха и сверху шапка, шуба заячья. Маленький, толстенький, как колобок. Мордашка круглая. Но это забежал вперёд. Спал я с бабушкой на перине. Она спала, положив ногу на ногу, и я также спал, положив ногу на ногу. Маму не признавал и не шёл к ней долго, не хотел общаться. Отца дома не было дольше, чем деда Ивана. Бабушка рассказывала: «Сидишь у окна, смотришь на дом кузнеца Модеста и говоришь: «Что-то папы долго нет, видать, Модестова собака съела». Детей пугали, чтобы не ходили в сторону дома кузнеца, там злая собака, выскочит и съест. Папа работал на Белом и Баренцевом морях и редко приезжал в Шалу. Затем перешёл на работу в пристань Шала. Работал на разных должностях. Специального образования не было. Был опыт, полученный на строительстве ББК, там он прошёл обучение плотницкому делу. Научили строить новые дома, бани, сараи, шлюза, ремонтировать баржи, причалы и др. Учителя были профессора из заключённых, осужденных, дело своё знали хорошо. Когда пришли молодые люди с дипломами, перешёл в бригадиры плотницкой бригады. Бабушке особенно возиться со мной не было времени. Вставала рано, управлялась с коровой. Я тоже вставал рано. Она наливала в глиняную крынку парного молока, крошила туда хлеб и вперёд. Мама рассказывала, было забавно смотреть, как я завтракал. Сидел на деревянном диване, только голова была выше стола, крынка с молоком не просматривалась. Большой деревянной ложкой еле- еле доставал молоко из крынки, кот Васька подталкивал под локоть, ложка выворачивалась, молоко и хлеб падали на пол, на полу всё подбирала Жучка. Все были довольны, всем хватало. Кормить не разрешал, говорил: "Сам, сам». Бабушка не вмешивалась в процесс, ей было недосуг. Она возилась с печкой, иногда прикрикивала на Ваську и Жучку, когда они не могли поделить добычу и дрались под столом. Осенью у меня появилась няня. В деревне Поляково сгорел дом. Зимой семье негде было жить. Женщина с детьми приходилась дальней родственницей моей бабушке. Бабушка пустила их в наш дом на дедову половину на первом этаже, там была печка и отдельный выход на улицу. Женщину звали Парасковья, а я звал Пашенька. Она и стала присматривать за мной. Бабушка занималась хозяйством, дед уезжал на рыбалку, отец в плавание, мама, парализованная, с трудом ходила по избе. Пашенька одевала, обувала, смотрела, чтобы не лез в речку, она была благодарна, что её с детьми не оставили на улице. Дед убрал сетки и всю свою утварь на сарай и на половину бабушки. Она, конечно, ворчала, но ничего не выбрасывала. Характер у бабушки был крутой. Мама рассказывала: бабушка пекла пироги в русской печке, а Сергей, мамин брат, молодой парень, раз пробежал по кухне, задел бабусю, второй раз помешал. Не специально, конечно. Она ему пеклом по спине огрела – пекло сломалось на две половины. Была внешне строгая, неразговорчивая, замкнутая, мрачноватая. Про таких говорили: нелюдимая и скупая. Вкусненького не давала лишнего никому: ни своим детям, ни чужим. Сахар, пироги закрывала в шкаф под ключ. Рассказывал Николай Семёнович Богданов, племянник бабушки Афимьи. Он в молодости со своими родителями с деревни Авдеево шли пешком в Шалу. Зашли в деревню Новинка, остановились у бабушки Афимьи отдохнуть. Она поставила самовар, хлеб, сахар, рыбник, а в шкафу были пироги. Пироги она не предложила. Он считает, что пожадничала, так ему хотелось пирога. Прозвище у бабушки было Афимья, Серая Утица. Папа очень не любил, когда называли по прозвищу, но в деревне иногда старые люди говорили: " "Ты чей будешь?, а Афимьи, Серой Утицы, зять». Ему это не нравилось. Он возмущался, что , у человека нет имени, надо обязательно давать кличку. Мама успокаивала его, говорила, что так было в старину заведено в деревнях на севере у новгородцев. Земли эти были Новгородские, да и московские цари и люди имели прозвища. Начальство имело свои клички - народ копировал, подражал боярам и царям. Тяжёлый труд в колхозе, тяжёлый труд по дому. Надо было везде успевать, да ещё и внука подкинули. Я благодарен бабушке Афимье и деду Ивану, Пашеньке за их заботу обо мне, за помощь родителям, пока они смогли самостоятельно обустроиться и жить своей семьёй.

Из дошкольного детства. Маленькие истории.
Волшебный уголёк.


Этот случай с волшебным угольком произошёл зимой. Папа работал бригадиром плотницкой бригады. Строили жилые дома для работников пристани Шала. Летом водники трудились на флоте, на катерах, буксирах, плавучих кранах. Зимой ремонтировали причалы, строили вокзалы, склады, жилые дома и др. Дом строили в п. Стеклянное. От нашего дома до строительства было около 500 метров. Я пришёл к отцу на стройку. Там горели большие костры, на них обжигали брёвна для свай. Зрелище завораживало, большие брёвна обугливались, когда их забивали в землю, они не поддавались гниению. Отец меня строго предупредил, чтобы к огню близко не подходил. Уголёк может отскочить, попасть в лицо или на одежду. Уходя домой, я не утерпел и взял маленькую головешку, никто этого не заметил. Я шёл по дороге домой и дул на неё, заострённый кончик её светился красным огоньком, я переставал дуть и кончик головешки становился чёрным. Это занятие сильно увлекало, я практически не смотрел на дорогу. День был морозный, ясный, солнечный ветра не было. Я весёлый и радостный, подпрыгивая, шёл домой и баловался с этим, как мне казалось волшебным огоньком. Когда я посмотрел вперёд на дорогу, увидел идущего навстречу мне деда Овчинникова. Дед был вреднющий до ужаса. Всех, кого он встречал на своём пути, останавливал и начинал поучать и отчитывать. Его взрослые люди не любили за это, не говоря уже о молодёжи и ребятне. Дед выглядел, как Суворов, сухощавый, седой, как лунь, с острым носиком и маленькими ,чуть прищуренными, глазами. Выражение лица было такое, что казалось он хочет сказать: « Ну что, друг мой, попался, я задам тебе сейчас жару». Зная всё это, я моментально сообразил: сейчас дед меня остановит, отберёт уголёк, прочитает нотацию, да ещё и родителям нажалуется, а там последует разборка и раздача «пряников». Надеясь, что расстояние большое и дед ничего не заметил, я перестал дуть на головешку, она почернела, и я сунул мой волшебный уголёк в потайной карман своей шубы. Шуба у меня была оригинальная, из разноцветных лисьих шкур – пёстрая. В своё время сшитая для моей двоюродной сестры Галины. Когда она выросла из шубы, переделали для меня. Пуговицы перешили на другую сторону, а карманы оставили большие внутренние. Дед Овчинников приближался, а я думал: только бы он меня не остановил и не стал расспрашивать. На моё удивление этот зануда меня не остановил. Я естественно поздоровался с ним, в деревне принято здороваться со всеми. Он слегка замедлил ход, ответил: " Здорово, чей будешь?» Я сказал: «Ленька Королёв» и мы разминулись с дедом без остановки. Но не успел я достать из кармана свой волшебный уголёк, как слышу: за мной бежит дед и кричит: « А ну постой, что у тебя там, в кармане, отдай немедленно». Я припустил от него, но дед оказался шустрый, меня догнал, завалил в снег, вытащил головешку из шубы, взял меня за руку и потащил домой. Дома он сдал меня маме и по полной отвёл душу. Выговорил всё в мой и мамин адрес. Закончил тем, что в нынешние времена никакого порядка нет ни у взрослых, ни у детей. Мама ему не перечила, благодарила и заверяла его, что накажет меня самым суровым образом. Дед ушёл. Мама раздела меня. В шубе была дырка, в свитере, в майке тоже, на пузе было пятно от волшебного уголька. Она смазала мне пятно на животе, мне не было больно. Пятно ещё долго красовалось на моём пузе. Отцу при мне мама ничего не рассказала. Бельё, шубу починила. На стройку ходить не разрешала. Я до сих пор не знаю, как дед Овчинников углядел в кармане моей шубы головешку. Может, он видел, как я шёл по дороге и играл с огоньком; может, он почувствовал запах палёного. Как бы там ни было, он спас меня от большой беды и я ему за это благодарен.

Дед Максимов.

В п. Красноармейском, недалеко от нашего дома, в бараке, жил дед - Миша Максимов. Он жил один, ни с кем не общался, и не любил шума и суеты. Дед был седой, высокий ростом, сухощавый. Одевался опрятно и чисто. К моей маме он относился хорошо, покупал у нас молоко. Мама относила ему молоко и бывала у него в квартире. У нас, у ребят, дед Максимов вызывал чувство зависти тем, что имел хорошую лодку и подвесной мотор. Мотор был всего 2 л.с., но на вёслах далеко не уедешь в озеро. А моторы были редко у кого из рыбаков, а на рыбалку хотелось в озеро на крупную рыбу и взрослым и детям. Дед на рыбалку в озеро никого не брал, ездил один и всегда приезжал с хорошей крупной рыбой. Скрыть этого было невозможно, живя в бараке. Рыбу надо было чистить, варить. Люди видели и считали деда жадным. За это его не любили. Однажды мама пришла домой и сказала, что договорилась с дедом Максимовым, он поедет на рыбалку и возьмёт меня с собой. Дед согласился неохотно, сказал: « Ладно, возьму, только чтобы не шумел много». Грести на веслах умели все ребята в нашем посёлке. У всех были лодки, но лодки были большие, тяжёлые, предназначенные для поездки в озеро. Родители ездили на лодках в озеро на рыбалку, за сеном, за ягодами, грибами и т. п. Мы, пацаны, на лодках ездили в речке и собирали брёвна, плывущие по реке, для строительства, на дрова, для заработка денег. Брёвна собирали в кошели. Кошель – это водное пространство, ограждённое брёвнами/ оплотником/. Оплотник – это бревно, на концах которого дыры. Брёвна соединялись специальными цепями, и можно было увеличивать кошель, в зависимости от количества брёвен в нём. Когда кошель становился большим, мешал швартоваться лодкам к лаве, папа вызывал из Сплавной конторы катер. Катера у сплавщиков были с водомётными двигателями, без винтов, с маленькой осадкой. Они свободно подходили на мелководье, забирали на буксир кошель и тащили его в Сплавную контору. Там мастер, в присутствии отца, принимал лес, сортировал и расценивал. Часть брёвен шла как дровяник по низкой цене, часть - как пиловочник, по более высокой цене. Дороже всего был оплотник. Цепи тоже принимали, но их сдавали с последним кошелём, а то и вовсе не сдавали, оставляли до следующего лета. Отец получал деньги за собранные брёвна, часть родители разрешали потратить на рыболовные принадлежности: леску, блёсна, крючки, катушку для спиннинга, шахматы, коньки, лыжи и др. За навигацию получалась приличная сумма, поэтому охота за брёвнами, плывущими по реке, была между ребятами нешуточная. Лодки были всегда наготове, чтобы сорваться и гнать за проплывающими по реке брёвнами. Брёвен несло по реке в те годы много. Много делали плотов и упускали. Иногда целые пучки леса уносило в озеро. Большое количество брёвен застревало в тростниковых островах, расположенных в устье реки Водла, с множеством проток и лабиринтов. Брёвна приходилось вытаскивать из тростника, все умели хорошо работать багром, завязывать брёвна для буксировки за лодкой. Гребли на вёслах, буксируя иногда по пять и больше брёвен за один раз. Спорт и тренировка мотивировалась хорошей выручкой. В детстве одно из занятий было бегать по брёвнам в кошеле. Ловко, как обезьяны, балансировали на бревне, главное - не дать бревну раскрутиться. Никто из ребят не боялся упасть в воду, все хорошо плавали и ныряли под воду.
Вернёмся к рыбалке с дедом Максимовым.
Мама собрала для меня покушать: молоко, чай, сахар, хлеб и др. Всё сложила в корзинку/бурак/ с одной ручкой. Она меня предупредила, чтобы я деду не надоедал с разговорами и слушался его. Я помогал погрузиться: принёс весла, якоря. Мотор дед притащил сам и подвесил. Взяли запасной бачок с бензином, в моторе бачка хватало на 8 км. Лодка была хорошая, вместительная и лёгкая на ходу, чистая. Скорость хода на моторе небольшая, но всё равно это не на вёслах грести. Дед ехал и молчал, мне, конечно, было скучно; я всё думал, куда поедем и где эти заветные дедовские места с крупной рыбой. В бухте «Керсонь» остановились на заправку бензином. Место удобное, закрытое от всех ветров и волнений. Залили полный бак в моторе и продолжили поездку. Дед сказал, что заедем подальше в район Лугострова, там начнём рыбалку и потихоньку будем с остановками возвращаться домой. Был июль месяц, и я настроился на ловлю парового окуня на луде. Взял одну удочку озёрную и спиннинг с блёснами на окуня. Дед не объяснял детали, поедем на рыбалку и весь сказ. Сам был рыбаком опытным, набрал снастей на все случаи: и на окуня, и на хариуса, и другую рыбу. Второй раз мы остановились у Лосьих островов, заправились и до места рыбалки доехали без заправки. Мне уже поездка надоела, пять часов пилили. Погода, когда уезжали, была та самая, что нужно для рыбалки на парового окуня. Слабый ветерок, небольшая рябь на воде. Когда приехали на луду, ветер стих, волна исчезла, и ничего не клевало. Такое впечатление, что в озере нет рыбы. Озеро - как зеркало. Мошкара над водой вьётся. Поймали пару окуней и несколько плотиц чуть крупней, чем в речке ,и всё. Стоило ли такую дорогу ехать. Я себя ругал и проклинал, зачем поехал. Вместо азартного мероприятия попал в тюрьму, с лодки не выпрыгнешь, рыба не ловится, дед сидит, молчит. Он всё время поглядывал на горизонт и не возмущался, а, как будто, чего-то ждал. Несколько раз меняли место на луде, кидали спиннинги, но, увы, всё напрасно. Ближе к вечерней зорьке переехали к тростникам. Я решил перекусить, удочку положил под колено, достал молоко, хлеб. Только начал пить, как смотрю, дед тащит рыбину: светлую, большую, больше килограмма точно. Мне тоже клюнуло, я отложил молоко, вытащил рыбину, но небольшую. Спросил, что это за рыба. Дед ответил: «Это хариус, только не шуми, чтобы не отпугнуть стаю». В речке хариуса не было, я не видел его и не ловил. Знаю, говорили, что это очень осторожная рыба и редко ловится на удочку. Обычно её ловят на «Катюшу»- это специальная рыболовная снасть с поводками, где в качестве наживки - мушки. Мушки идут поверх воды, а рыба выскакивает из глубины и хватает. Дед ещё крупнее вытащил рыбину, я грешным делом даже позавидовал. Мне ловились рыбины до килограмма, а у деда одна крупней другой. Самая большая рыба-на три кило. Поймали по пять рыбин и стайка ушла. Я завидовал, вот хоть одну бы рыбину, как у деда. Теперь было ясно, что он ехал не за окунями такую дорогу. На вечерней зорьке пошёл Ёрш. Мы заправили бак бензином и поехали в сторону дома. Дед сказал: « Ты ложись и поспи, а у меня бессонница, я поеду до Лощей». В Лощах встали на якорь, на камушках, но парового окуня не пришлось зацепить. Клевал стандарт с ладошку и то с перерывами. На уху наловили, заправили бак и поехали до бухты «Керсонь». В « Керсоне» ловить не стали, только заправились и продолжили двигаться к дому. Я спал в носу лодки до самой речки. Приехали, выгрузились. Дед попросил: «Пусть мать придёт к нему». Дома я продолжил отсыпаться, мама сходила к деду Максимову. Она поинтересовалась, как я себя вёл. Дед ответил, что нормально, спокойный парень, попросил маму почистить ему рыбу. Мама почистила, и он ей подарил хариуса на два кило. Мама пришла домой и смеялась. Говорила: « Видишь, какую рыбину я поймала». Я думал дед жадный, а он вот маме подарил такую рыбину, больше, чем рыбы, которые я поймал. С дедом Максимовым мне больше на рыбалку ездить не приходилось. Судить о людях по чужим разговорам нельзя. Надо хорошо узнать человека, как говорят, пуд соли с ним съесть, тогда и выводы делать.


Крещение.

Крестили меня в городе Петрозаводске, в церкви на Зареке. Крестили в возрасте 5 лет от роду. Жили мы в п. Шала. Заболела моя сестра Таня. Мама, что ни делала, не помогало. Обратилась к бабушкам, те сказали: " Надо везти в город в церковь, там окрестить и всё пройдёт». На руках у мамы была моя сестра Таня, год с небольшим, я пяти лет от роду, и сестра Галя, ей было около десяти лет. Оставить детей было не с кем. Папа в плавании, соседи на работе, никто не взялся помочь. Мы поехали всем табором. На теплоходе пересекли Онежское озеро. Для меня поездка была таким огромным событием, я не сидел на месте ни секунды, рвался всё увидеть и узнать. Мама поручила Гале смотреть за мной, но куда там! Я был непослушным ребёнком. На теплоходе бегал по палубе и коридорам, и был наказан. В город приехали в день, когда на площади Кирова была большая ярмарка. Много народу, много товаров, сладостей, фруктов и ягод. Работал мини зоопарк и цирк. Мама хотела что-то купить на ярмарке, ходили по рядам, я загляделся на павлина и потерялся. Милиционер, который привёл меня к маме, сказал: « Ваш мальчик палкой тыкал в павлина и просил, чтобы тот раскрыл свой хвост. Ещё он у торговки спёр горсть малины , надо с ней рассчитаться». Маме было за меня стыдно. Она рассчиталась за малину и мы быстро покинули площадь. В церковь пришли вовремя, батюшка выслушал маму и спросил: " Крещёные ли я и Галя». Мама ответила, что нет. Батюшка укорил и сказал, что нас тоже покрестим. Мама не возражала, ей главное, чтобы Таня была здорова. Первой крестили Таню, потом Галю. Меня макнули в купель и батюшка повёл целовать Христа. Я так испугался, мамы рядом не было. Бородатый поп и Христос на кресте, внизу череп. Я вырвался и с криком побежал, куда глаза глядят. Бежал я в алтарь, за мной батюшка и кричал: " Раб божий, Алексей , постой, потом махнул рукой, Бог с ним , мужик, пусть бежит». Вернулся к купели. Маме сказал: "Не беспокойтесь, мальчика приведут». Я бежал и смотрел, по сторонам на стенах висели иконы, горели свечи, огонь мерцал, и мне было страшно, я даже перестал кричать и звать маму. В приоткрытую дверь забежал в коридор, там меня остановила женщина, успокоила, вывела на улицу, по улице привела к маме. Так нас покрестили. Домой возвращались без приключений. Таня поправилась, как и говорили бабушки.
===
Мой приятель рассказал, что его крестили тоже в Кресто - Воздвиженской церкви и, когда батюшка дал ему ложечку «Кагора», то он попросил ещё.



Окончание школы. Выбор профессии.

Я считаю, что с учёбой в школе, мне не повезло. До пятого класса учился в Стеклянской начальной школе. От дома до школы чуть больше 1 км. Учительница была Мария Семёновна Падорина, опытная, добрая, cправедливая, хороший педагог. Я старался учиться и учился хорошо, хотя не всё получалось. В третьем классе на восьмое марта все ученики писали открытки, поздравляли мам, сестёр, бабушек с праздником. Мальчикам поручили разносить открытки по домам. Мне тоже выдали часть открыток. Я разнёс почти все. Одну открытку оставил у себя. Она была заполнена очень красивым ровным почерком. Мне захотелось также красиво написать и подарить своей маме. Ума, конечно, не было. Я думал, что если я буду смотреть на эту открытку и писать , то так и и у меня получится. Но как я ни старался, буквы у меня получались кривые, а строчки неровные. Тогда я додумался взять копировальную бумагу и обвести текст. Но вместо красивых ровных букв опять получились кривые закорючки, к тому же и открытку испортил. Короче, я её выкинул, не мог смириться, что у меня ничего не получилось. Я не хотел воровать эту открытку, я хотел написать текст также ровно и красиво. Мне, конечно, не поверили, и не приняли в пионеры в первых рядах из-за моего поступка. Приняли через год. В школе был пришкольный участок. Объявили субботник и родители пришли посадить на нём деревья. Тополя были в моде. Всем хотелось посадить тополь. Мне не досталось ничего: ни тополя, ни берёзки. Отец возил саженцы и разгружал, а себе не оставил ничего. Другие родители выбрали самые лучшие тополя, берёзки и со своими детьми посадили, а нам в кузове автомашины осталась корявая сломанная яблонька. Эту яблоньку мы и посадили в углу школьного палисадника, бинтом подвязали сломанную веточку. Прошло много лет, тополя выросли огромные и их из-за безопасности спилили. Яблонька стояла в уголке палисадника, разрослась вширь и вверх, пережила тополей-красавцев на много лет. В четвёртом классе меня приняли в пионеры, простили мой поступок с открыткой. Мне и самому было стыдно за мой поступок, но в жизни много случаев, за которые стыдно, и которые не хочется вспоминать и хвалиться. В пятом классе нас перевели в Шальскую восьмилетнюю школу, в деревню Зехово, за 4 км от дома. Перемешали детей из разных деревень, классы переполненные, ребята разного возраста. Были дети на три года старше. Интерес к учёбе был слабый, больше времени проводили на улице. Зимой катание на лыжах и коньках, весной и осенью рыбалка. Домашнее задание делал быстро и неаккуратно. Родители говорили и не раз, что надо учиться, но это влетало в одно ухо и тут же вылетало из другого. На уроках выезжал за счет хорошей памяти. В школу ходили через несколько посёлков. Вставал в семь утра, до восьми завтрак, сборы и вперёд. Без пятнадцати девять в школе зарядка, это после того, как четыре километра пройдёшь до школы, затем уроки. Зимой приходил домой,уже и день кончался. Быстренько перекусил, и на улицу ,или на речку на лёд, или на лыжах на горку в посёлке , рядом с домом. Родители, возвращаясь с работы, загоняли домой. Делал уроки, как сам понимал, подсказывать было некому, что не получалось, в классе до уроков списывал у того, кто решил. В выходные дни все ребята с нашего посёлка шли кататься на лыжах на Немецкую гору. Там были сделаны лыжни для малышей без трамплинов , для более взрослых - с трамплинами. Трамплины называли стряхунами. Делали их взрослые парни. На обрыв укладывали еловые ветки изгибом вверх, засыпали снегом, трамбовали, укатывали, получался стряхун. Скорость на спуске с горы была большая, из глаз вышибало слезу , и надо было хорошо держаться на лыжах, чтобы сверху вниз прокатиться и не упасть. Много лыж было переломано на этой горке. Было и другое занятие. Зимой и ранней весной: март, апрель, ходили в лес и собирали сосновые шишки. Сдавали их приёмщикам по цене 1 руб. 36 коп. Тогда это были хорошие деньги, набиралось прилично, даже взрослые принимали участие в сборе шишек. В большой мешок влезало 90 кг шишек, а это 100 руб. денег. За выходные дни вместе с отцом собирали два мешка шишек. Я три бурака, остальное отец. Ходили с ребятами толпой в лес, залезали на деревья, пилили сучья и с них собирали шишки. За сезон удавалось собрать десять мешков шишек. Учителя говорили моим родителям, что я мог бы учиться хорошо, но не было должного усердия. Короче, впереди лень бежала и учиться мешала. Школу закончил с тройками и редкими четвёрками. Выпускные экзамены в восьмом классе помню, как в тумане, стресс был страшный. Казалось, что я ничего не знаю, ничего правильно не написал, но всё обошлось, и школа была позади. Учиться дальше в школе не было желания. Куда податься? Работать не брали- мало лет, на неполный рабочий день устроиться было трудно. Я работал после седьмого класса матросом на рейдовом катере «Пяльма». Отработал месяц, получил первую зарплату 75 рублей.Отдал маме. Она была тронута до слез. Для школьника это были хорошие деньги. Многие из наших выпускников решили поступать в техникумы и училища. Зимой мы всем восьмым классом работали на электростанции, укладывали дрова в костры. Зарабатывали деньги , чтобы поехать в Ленинград на экскурсию после окончания школы. Инициатором и руководителем этой идеи была наша классная дама Любовь Васильевна Партонен. Деньги мы заработали, но из парней родители отпустили только четырёх человек: Сашку Михеева, Генку Пахомова, Серёгу Макарова и меня. Девчонки поехали почти все. Я не знал, куда мне пойти учиться. В первое техническое училище на специальность рулевой- моторист меня не брали, мне не хватало лет. Надо было, чтобы до 1 мая был день рождения, а в автодорожный техникум или в железнодорожный я не хотел. Я поехал на экскурсию, потом решил учиться в 9 классе , а затем поступать. В Ленинграде нас разместили в школе. Всё везде было забито до предела, но нам удалось побывать там, где наметили, и еще решили сходить в кинотеатр на широкопанорамный фильм «Оптимистическая трагедия». Была премьера и билеты купить было трудно. Я встал в 6 утра, разбудил Любовь Васильевну, и мы купили билеты, посмотрели фильм. Экскурсия прошла удачно, но ноги стоптали до самых пят, и оглохли от городского шума после провинциальной тишины. В городе было очень жарко и душно, впервые я попробовал пиво. Холодное оно мне понравилось, а раньше я его не мог терпеть. За время, пока я был в Ленинграде, в Петрозаводске открылся набор в речное училище. Это было то, что мне надо. Я остался сдавать вступительные экзамены, хотя ни документов, ни денег на проживание не было. Денег было один рубль тридцать шесть копеек, столько стоил билет на т/х «Ладога» до Шалы. Я пришёл в приёмную комиссию, объяснил всю ситуацию, написал заявление на приём и, после сдачи экзаменов, обещал привезти все документы. На моё счастье был недобор, и мне разрешили сдавать экзамены. Заявление приняли на судоводительское отделение, на механиков не было мест. Родители хотели, чтобы я учился на механика. Как я сдал, выжил, это только судьба и мой ангел хранитель знают. Они толкали меня в зад и в голову, водили моей рукой. По математике мне достался билет с вопросами точно такой,какой я вытащил на экзаменах в школе и сдал на " хорошо". Экзамен по письменной математике мне помог сдать мой земляк Саша Потанин, он проверил пример и подсказал, где у меня ошибка, я исправил, и получил почти отлично. По изложению тоже всё удалось. Я сдал экзамены, надо было ехать домой и привезти документы, правда меня предупредили о том, что комиссия может не пропустить. Вам не будет 18 лет на 1 мая после третьего курса. Возможно, Вам придётся пойти учиться в 9 класс, а на следующий год , без экзаменов, мы Вас примем в училище. Я поехал домой и счастливый , и озабоченный. Рад, что сдал экзамены, и огорчён, что надо будет ждать год и учиться в 9 классе, в Шальской средней школе, где я никого не знал. Деньги на билет до Шалы мне привезла Тётя Нюра Никонова. Я как раз стоял у доски и отвечал по билету математику. Учительница Антонина Николаевна тянула меня на пятёрку, по билету я всё ответил, но она задавала дополнительные вопросы. Открылась дверь, в класс вошла тётя Нюра и спросила:"Есть ли здесь Королёв?». Я ответил:"Да, я здесь». Она сказала:"Тебе родители послали деньги, возьми пожалуйста, а то я на теплоход опаздываю, Вы уж простите меня, ради Бога». Я сорвался от доски. Учитель говорит: "Куда Вы? Я Вам хочу задать ещё вопрос». Я ответил:"Ставьте, что хотите'' и убежал. Получил деньги, наелся от пуза. Домой приехал, ребята стали обзывать предателем за то, что остался сдавать экзамены. Даже не брали играть в команду в волейбол. Ну да ладно. К нам в гости приехала моя крёстная мать тетя Шура из Ульяновска со своим гражданским мужем Анатолием Васильевичем. Они подарили мне часы «Победа», рубашку китайскую, яркую в клеточку, кеды и футбольный мяч. Я рассказал всё, что получилось с моим поступлением в училище. Мама в это время пекла блины в русской печке. Тётя Шура попросила маму:"Аня, покажи мне Лёнькину метрику/ свидетельство о рождении/. Мама принесла документ , крёстная спросила:''Кто сейчас председатель сельсовета?». Мама ответила:"Венька Титков». Крёстная очень обрадовалась её ответу, подошла к печке и бросила в печку моё свидетельство о рождении. Оно сгорело. Мама всплеснула руками и сказала:"Шура, ты что сделала?». Крёстная ответила:"Ничего страшного – это всего на всего бумажка, завтра пойдём в Сельсовет и выпишем дубликат». Утром мы пошли в Сельсовет, я сидел и ждал в коридоре, она долго разговаривала с председателем, потом вышла, улыбнулась и говорит:"Теперь всё в порядке, не придётся тебе ещё год ждать и учиться в 9 классе». Дома она рассказала, как разговаривала с председателем, вспоминали молодость, как он её на танцы приглашал. Председатель выписал дубликат свидетельства о рождении, дата рождения - 23 мая 1948 года, что и надо было для поступления в училище. Я же родился 23 июля ,а это не проходило и надо было год терять, как говорила тётя Шура:"Ещё год собак гонять по деревне». После третьего курса я паспорт моряка получил по курсантскому билету, а потом всё стало на свои места. Год был спасён. Мы с папой поехали в город сдали документы, никто меня и не вспомнил, в комиссии были другие люди. Документы приняли, меня зачислили и вызвали на учёбу. Так, с лёгкой руки моей крёстной матери, я не потерял год и в первом наборе поступил в Петрозаводское речное училище. Я ей за это благодарен. Александра Алексеевна, мамина сестра, до войны закончила Высшие Торговые Курсы в Ленинграде, институт торговли. Работала в Министерстве торговли КФАССР. В войну служила в интендантских войсках офицером. Тётя Шура , может, и хотела переехать жить из Ульяновска в Петрозаводск, но так и не решилась менять обстановку и место работы.
Я начал учиться в речном училище с первого сентября 1963 года.


Изображение

Поселок Стеклянное на Водле с кормы теплохода.


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ. ПУТЬ, НАЗНАЧЕННЫЙ СУДЬБОЙ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Начало учёбы. Поездка на картошку.

Учёба в речном училище началась с поездки на уборку картошки в деревню Каршево Пудожского района. Разместили нас в старом, холодном доме, многие ребята заболели. Дорога на поля непроходимая, размокшая глина, машину тащили за трактором. Погода стояла дождливая, слякоть и сырость; убирать картофель было противно, а порой и невозможно. Но вот всё закончилось, и нас перевезли в город. В городе расположились на речном вокзале , на пристани. Училище не имело ни своего учебного здания , ни общежития. Поздняя осень, жить в здании вокзала было холодно. Я вместе с тремя ребятами разместился в билетной кассе. У нас, единственных , была круглая печка. Мы её топили, нагревали одеяла, шарфы и ложились спать.

Утром всё остывало, было очень холодно, выходить на зарядку не хотелось. В зале ожидания было ещё холоднее. Учились в здании лесотехникума во вторую смену. После ноябрьских праздников нас перевели в благоустроенное здание на улице Ригачина. Беломорско- Онежское пароходство выделило для курсантов один подъезд в жилом доме.После вокзала это была благодать. В двухкомнатной квартире размещались следующим образом: на кухне один человек, в большой комнате - шесть, в маленькой - три. Я жил в маленькой комнате. Кровать моя стояла у окна. Окно выходило на улицу Ригачина. Соседями по комнате были Эдик Негреев и Женя Анциферов. Вопрос с жильём был закрыт: тепло, светло и мухи не кусают. Распорядок дня был строгий, как в закрытых учебных заведениях, полувоенный: подъём, зарядка, завтрак, приборка, самоподготовка, обед, учёба, ужин, подготовка, личное время, отбой. Очень хотелось кушать, особенно вечером. Брали хлеб из столовой, выручали посылки из дома с салом и продуктами.В декабре присылали посылку с салом, нужен был чёрный хлеб, а в столовой его не всегда удавалось достать. Я бегал к Фёдору Константиновичу и Ольге Степановне Комаровым. Их дом стоял рядом с нашей общагой. Забегал к ним, они меня кормили и давали буханку чёрного хлеба для поедания сала в курсантском коллективе. Комаровы были друзьями моих родителей. Дядя Фёдя работал старшим механиком на буксире «Таллинн», тётя Лёля работала заведующей детским садом. Они выручали меня. Казалось, ничего вкуснее не было, как навернуть вечером сальца с чесночком или луком. До утра спалось спокойно , и цыгане не снились. Родители деньги присылали очень редко , на праздники. пришлют 3 руб. Едой всегда делился с ребятами. Городские ученики жили дома, приходили в училище к 8 утра. Им наше желание : поесть вечером, наверное, было непонятно. За первый год учёбы я похудел и подрос на 12 см. Когда приезжал домой, мама переживала, что я так похудел, и старалась кормить по максимуму. Домой в Шалу добираться было не просто. На самолёте до Пудожа, если купишь билеты, затем на автобусе до лесозавода, и пешком через речку зимой или на пароме летом. Обратно ещё хуже, билеты заранее не купить на самолёт. Приедешь в Пудож и ждёшь, возьмут или нет. Один раз по весне до Подпорожья шёл пешком 25км, из Пудожа улетел на пожарном вертолёте. Приходилось и на автобусе через Медгору добираться, дорога плохая, подпрыгивал до потолка на ямах. Напрямую, через озеро, от Петрозаводска до Шалы 87 км, вокруг озера- 357 км.На втором курсе училища ездили на картошку в деревню Авдеево. Здесь всё было организовано лучше, чем в Каршево. Нас , курсантов, разместили в поселковом клубе. Тепло и свободно, чисто. Кормили нас на 1 руб. 06 коп ( гос. обеспечение ) и колхоз снабжал молоком, картошкой, овощами. Я был бригадиром, возглавлял группу Ш-11. Сам картошку не копал, норму 11 мешков в день выполнять не надо. Моя задача была обеспечить выполнение и перевыполнение плана всей группой. Было организовано соревнование
между группами и все рвались в передовики. В конце рабочего дня на поле на тракторе «Беларусь» приезжала колхозный начальник - мастер Тоня. Смотрела, что и сколько сделали, забирала меня с поля, ехали в контору закрывать наряды на выполненную работу; говорила, что будем делать завтра. У меня в записной книжке было все записано: кто сколько сделал и общий итог. Норму выполняли все, даже больше. После моего отъезда группа разбегалась по кустам и ни фига не делала, пока я не возвращался. Заслышав или увидев трактор, все делали вид, что усердно пашут, не разгибая спины. Иногда мы с Тоней уезжали к ней домой в д. Подгорное, обедали у неё. Мы оформляли бумаги, она отвозила меня на поле. Ребята подшучивали в мой адрес, но ничего не было. После третьего курса на картошку мы не ездили, работали в рулевыми на флоте.


Первая плавательская практика на теплоходе «Капитан Демидов». 1964 г.

Работать нам не разрешали, не было 18 лет, поэтому группой в 12 человек с преподавателем определили на плавательскую практику: познавать и осваивать флотскую профессию. «Капитан Демидов» в те времена был передовой, дизельный, сухогрузный теплоход. Работали колёсные пароходыбуксиры:«Огюст-Бланки», «Видлица», пассажирские : « Урицкий», «Володарский». Теплоход «Капитан Демидов» был длиною 70 метров, шириной 9 метров, в носу располагался большой форпик – там размещались 2 каюты по 6 человек. Нас поселили в эти каюты на 2-х ярусные койки. Теплоход в балласте сидел кормой на 3 метра, а нос возвышался над водой на 30 см. На ходу без груза, судно шлёпало носом об воду, изгибаясь по длине. На волне, если смотреть из рубки, нос подпрыгивал чаще, чем корма, казалось, что он вот-–вот отвалится. Еду готовили на корме, а к нам в кубрики носили в бачках дежурные по камбузу, они помогали повару убираться, чистить картошку, мыть посуду и др. Капитаном был Алексей Петрович Тихонов, маленького роста, как гриб - боровичок. Носил табакерку, нюхал табак. На кителе была зеленоватая полоса от просыпанного табака, иногда курил трубку. Ему очень нравилось, как я ему молол табак на мельнице. Старпомом работал Руслан Дмитриев. Мы ходили по Онежскому озеру в Шалу, в Пудож- Подпорожье. Развозили муку и другие продукты по пристаням в Заонежье. Второй механик, у него кличка была «маэстро». Он был меломан и стиляга, носил узкие зелёные брюки, чёрную футболку, пиджак в зелёную клеточку и зелёную шляпу, с которой не расставался ни на минуту. В таком виде он ходил и на вахту в машину, и в салон обедать, и в магазин, и на танцы. Шутили, прятали шляпу. Обижался, заявлял:" Пока шляпу не отдадите, на вахту не пойду». Однажды подходили к причалу в д. Толвуя в Заонежье. Причал длиной 20 метров, капитан дёрнул ручки ДАУ/ дистанционное управление двигателями/, чтобы отработать назад и остановить движение судна, но двигатели чихнули и не запустились. Воздух
кончился, капитан кричит в машину:" Маэстро, полный назад отрабатывай вручную, но механик замешкался, причал заканчивается, а мы идём по инерции, не останавливаемся. В последний момент коснулись кормой причала, корма пошла от причала, а нос повернул в берег и мы медленно движемся в берег на баню. Мужик выскочил из бани в чём мать родила, машет руками, ругается, но что толку. Заднего хода нет и мы медленно едем на баню, и на мужика. Нос теплохода над водой, глубины не надо – это называется отрицательная осадка. Старший механик спустился в машину, отработал назад, теплоход остановился в метре от бани. Затем отошёл к причалу и отшвартовался. «Маэстро» объявили выговор. Кроме этого приказали постричься, и шляпу на вахту не надевать. Всего один месяц была учебная практика. Сходили через Беломорско- Балтийский канал на Выгозеро, посетили такие места, как Петровский Ям, через это место тащили корабли из Белого моря на Балтику. Были в посёлке Валдай. Большой посёлок лесников. Собрались сходить на танцы. Ребята попали, а я не смог. Когда шли по мосткам, привязалась собака. Я шёл последним. Эта тварь вцепилась мне в штанину сзади и порвала брюки. Пришлось возвращаться на теплоход. Носили брюки клёш. Мне по росту было положено ширина 27 см., но было под 40 см. У других ребят тоже было больше, чем положено, за что наказывали. В озере нам стоять на руле управлять, как по компасу, так и по створам. Проводили занятия теоретические и практические. Учились плести лёгости, вязать узлы, сращивать троса, делать огоны на швартовых. Учили швартоваться, обращаться с якорным устройством и ходить на шлюпках. Соревновались кидать лёгость. Остальные курсанты проходили практику на буксирных пароходах таких, как: «Кемь», «Таллинн», «Сахалин», «Азов» и др. После окончания второго курса нас ожидала практика на самоходных грузовых судах типа «Беломорский-1».


ПРУ, учёба и выживание. Вторая практика на флоте.

На втором курсе мы учились все еще в здании лесотехникума во вторую смену. Наш учебный корпус и общежитие строились. Нам приходилось заниматься после обеда, после окончания занятий ребят из лесотехникума. Иногда они не успевали покинуть здание, и начиналась перебранка и потасовка. Они обзывали нас «Лягушатниками», а мы их «Короедами». После одного «интересного» случая нас категорически разделили. Курсанты ждали на улице, пока не выйдут все студенты из здания. Старшина проверял и давал команду заходить. Все произошло из-за того, что курсанты ворвались в коридор, выключили свет и начали ловить девчонок и тискать их. На ту беду попалась задержавшаяся учительница, её тоже начали прижимать и тискать, еле вырвалась. Последовали орг. выводы. На первых уроках, после обеда, все «спали» и просыпались после второй пары. Были случаи, когда в классе раздавался храп. Толпа смеялась, а виновный получал наряд вне очереди.
Всякими изощрёнными способами добивались медицинской справки об освобождении от занятий. Медиком в училище работала мадам Мезенцева, жена известного художника. Она редко кого освобождала от занятий, но были упорные курсанты, которые добивались справок не мытьём, так катаньем. Над медпунктом был кубрик и один курсант просил продлить ему справку. Она сказала, что не продлит. Он начал катать гантелю по полу. Пол неровный, грохот над головой невыносимый. Доктор поднимается в кубрик, курсант лежит в постели, как ни в чём не бывало. Так несколько раз. Она продлевала справку и грохот прекращался. Много труда и забот в нас вложила наш комендант Мария Васильевна Кистайкина. У нас было чистое постельное бельё, хорошо кормили в столовой Петрозаводской Ремонтной базы флота, была организована помывка в бане и другие хозяйственные вопросы. Хуже обстояло дело с городскими, зарецкими, местными хулиганами. Они никак не могли смириться с появлением на их территории курсантов. На первых курсах подлавливали в подворотнях, избивали и грабили. Участие в этом деле принимал и сын нашего коменданта. Терпение у нас кончилось, организованно собрались и дали отпор обидчикам, досталось и сыну комендантши и поделом. Некоторых ‘фраеров’ посадили в тюрьму, остальные притихли и курсантов в районе училища не трогали. Когда учились на третьем курсе училища, вся местная шпана была взята на карандаш и ,не дай Бог, кто-нибудь из них дернется, ответ последует немедленно. «Война», за право жить под солнцем, шла на уровне города с железнодорожным техникумом или общегородской ‘шпаной’. Большая битва состоялась в мае 1965 года в День Победы. Накануне городские избили в парке на танцплощадке выпускников из Рыбинского речного училища. Пострадавшие обратились к нам за помощью. Пришли на танцплощадку, городские напали, но получили сокрушительный отпор и массу неприятностей на свой зад. Милиция с трудом разогнала дерущихся по разным сторонам. Нас уже было много, и мы были в тельняшках. С нами уже надо было считаться, как с реальной силой.
На вторую летнюю практику я с группой однокурсников поехал в Беломорск. Разместились в посёлке Шижня в общежитие, ждали распределения на суда. На суда, выходящие в море, нас не брали, нам не было 18 лет. Было принято решение распределить курсантов на внутренний флот. В ожидании судна мы работали в ремонтных мастерских. Отбивали ржавчину на морском буксире «Титан». В начале июня нас направили на теплоход «Беломорский-3». Капитаном был Владимир Афанасьевич Штода, выпускник Ростовского речного училища. Теплоход был приписан к Надвоицкой пристани. Кадров не хватало. Старпом был с рейдового катера, без опыта работы на судах типа «Беломорский». В первом рейсе по ББК при расхождении с «толкачём», который толкал лихтер, мы столкнулись и пробили корпус судна и повредили якорь. Сняли старпома, капитана перевели в старпомы на т/х «Беломорский6». Капитаном назначили Бориса Георгиевича Петрова. Негласно его звали
«Остап Бендер», за его железную хватку из всех жизненных обстоятельств получать выгоду для себя, любимого. Суда типа «Беломорский-1» были золотым кладом. Работа на них была тяжёлая, но очень денежная. Эти суда были оборудованы кранами, и команда теплохода сама грузила и выгружала лес. Зарплата по штатному расписанию была маленькая, но за погрузку и выгрузку леса, за зачистку и помывку трюмов получали огромные, по тем временам, деньги от леспромхозов. Капитаны и старшие механики работали на кранах при погрузке и при выгрузке, получали намного больше, чем остальные члены команды. Остальная команда подгоняла лес в дворики, распускала пучки, стропила и укладывала брёвна в трюма и на караван. Работали, как бешеные: грузили теплоход за 10-12 часов, выгружали за 6-7 часов. В месяц 3 погрузки, 3 выгрузки. Деньги получали чемоданчиками, с которыми ходили в баню. Рассказывали такой случай. Два парня снимали квартиру у бабки на Старой Кукковке. Деньги под расчёт им выдали мелкими купюрами по три рубля, еле запихали в банный чемоданчик. Позвали бабку, открыли чемоданчик, говорят:"Бери, сколько мы тебе задолжали за жильё». Бабка крестится, денег не берёт, умоляет:"Ребятки, верните деньги, если украли, ведь вас посадят». Те отвечают:"Не посадят, это нам расчет за навигацию дали». На «Беломорки» , с кранами , работать брали только по блату. Матросы получали 600 руб. в месяц, командиры- тысячи. Курсантам доверили на погрузке подгонять пучки с лесом, распускать, собирать и укладывать такелаж. На выгрузке чистить и мыть трюма. Мне поручили заниматься закупкой продуктов под руководством повара. Поваром работала жена старшего механика, финка, фамилия Сойту. Готовила хорошо и экономно. Ко мне она относилась по доброму, я ей в сыновья годился. Я старался оправдать доверие экипажа. На погрузку , помимо продуктов , брали два ящика водки. Заканчивали грузить , кушали, выпивали и ложились спать. Вахта не пила. В открытом озере мы, курсанты, по два человека, стояли на вахте, управляли судном.Штурман дремал на диванчике в рубке. В любой момент его будили. На выгрузке работали в две смены: первая выгружала караван, вторая - трюма. В следующий раз менялись. Нам за два месяца выдали по 180 рублей, всем одинаково, на каникулы пошли с хорошим настроением.


ПРУ. Учёба и практика. Работа в штатной должности.

Весна, месяц май. Открытие навигации на Онежском озере мы, курсанты ПРУ, ждали с нетерпением. Окончен 3-ий курс и впервые предстоит идти на практику в должности. Судоводители- рулевыми, механики- мотористами. Некоторым курсантам разрешили подать документы на оформление визы на заграничное плавание. Отбор был строгим, но не всегда справедливым. Во внимание принималась учёба, дисциплина, общественная деятельность – это были общепринятые критерии отбора, но, если характер задиристый,
упрямый, в "загранку" не допускали. Меня назначили на теплоход «Беломорский- 14». Это был первый речной теплоход, который открыл заграничные перевозки в СССР. В 1963 году он вышёл из Шалы с грузом пиломатериалов в порт Котка /Финляндия/. По этому случаю в п. Шала был заложен памятный камень. С этого рейса началась история заграничного плавания для судов «река – море» , плавания МРФ. Официально моя должность называлась матрос – 1 класса. Я должен был уметь стоять на руле и управлять, по команде штурмана, судном; швартоваться, отдавать и поднимать якорь; открывать и закрывать трюма; грести на шлюпке и много другое. Из училища нас было двое: я и Валера Медянников, мы учились в одной группе Ш-11, занимались в секции борьбы в одной паре, отрабатывали приёмы, у нас был одинаковый рост и вес. Он был городской, я иногородний. Я жил в общаге, он дома. Общежитие и учебный корпус строились. Только на четвёртом курсе мы перебрались в своё общежитие на улице Калинина, стали учиться в учебном корпусе на улице Варламова. Городские ребята стали жить в общежитии, но по выходным их отпускали домой. На теплоходе нас приняли хорошо. Старпом , Леонид Дмитриевич Стрелкин, как положено, провёл с нами инструктаж по технике безопасности, ознакомил с обязанностями, распределил по вахтам. Мне досталась вахта с нуля до четырёх. Валерке с четырёх до восьми. С восьми, до двенадцати - Коле Жесткову. Он был старше нас, после службы в Армии. Смена вахт была через месяц. Первый рейс. Погрузка в Шале, с догрузкой в Ляскели п/материалами на Котку. Груз - это отходы от производства досок: рейки, куски досок и др., связанные в пакеты. У нас их не перерабатывали, а сжигали. В п. Шала была огромная свалка, часть реек разбирали жители на заборы, но, в основном , сжигали. Финны всё это перемалывали на щепу и отправляли на бумажную фабрику. На фабриках изготовляли бумагу и продавали в СССР. Капитаном теплохода был Георгий Иванович Суханов, участник войны, из военноморских офицеров. Распорядок дня на теплоходе был военно-морской. Ужин в 18.00 и вечерний чай в 21.00. На гражданском флоте чай был в 16.00 и ужин в 20.00. Георгий Иванович к нам , курсантам,относился по отечески. Много рассказывал житейских поучительных историй, флотских приключений и анекдотов, которых он знал несчетное количество. Теплоход работал на линии Шала – Котка с 1963 года. Капитан был почётный гражданин г. Котка. Друзей у капитана было много среди финнов, самый закадычный друг был Лука. Он владел несколькими банями- саунами. С приходом в порт Котка, после оформления документов, Георгий Иванович уходил к своему корешу и до отхода не появлялся. В отсутствии капитана всем руководил старпом. Нам разрешалось спускать шлюпку с борта судна и ходить под парусами по акватории порта и на ближайшие острова. На островах были оборудованы базы отдыха для работников порта и фабрики. Мы могли поиграть в волейбол, футбол, сходить в сауну, искупаться в море. В рабочие дни на борту
невозможно было отдыхать. Целый день на причале работали дробилки, шум, как от работы отбойных молотков. Работяги были в наушниках, а мы целый день слушали эту «музыку». В город, в увольнение, отпускали по три человека, такие были правила. Городок маленький, смотреть нечего. Удивляли магазины и рынки изобилием продуктов и товаров. Увы, купить что-нибудь на наши деньги было невозможно, надо было копить. Платили матросу 60 коп в сутки, за границей – это 5 финских марок. Рубашка нейлоновая , самая дешевая ,стоила 8 марок. Очень модными были нейлоновые рубашки, плащи «болония», куртки, туфли узконосые на каблуке. Мы копили валюту, наш повар Мария Адамовна подсказала, когда будет распродажа, она нам поможет общаться в магазине с продавцами. Повар была финка , свободно говорила пофински. В рабочие дни нас выгружали за два дня, когда попадали под выходные, то рейс был 5 дней. Под осень накопили буржуйских денег, пошли в магазин. Мария Адамовна поговорила с продавцами и нам сделали скидку. Купили белые нейлоновые рубашки, туфли, носки и ещё по- мелочи. Мария Адамовна подарила продавцам наши бутылочки «Водки». Разрешали провозить через границу одну бутылку «Водки» и две вина. В порту привозили работягам сигареты. Разрешали провозить один блок. Мы не курили, это был наш дополнительный доход. Бутылка «Водки» стоила около 50 марок и сигареты 30 марок. Если удавалось продать, то за рейс выручали 80 марок. Пришли в магазин, продавщицы на нас набросились, нанесли кучу коробок с обувью. Ползают на коленях, нам на ноги примеряют. Мы сидим оба красные, мы не привыкли к такому сервису. Мария Адамовна за вечерним чаем в салоне рассказывала, как мы отоваривались в магазине. Команда ржала над нами, слушая её рассказ. За вечерним чаем разрешалось потрепаться на свободные темы. Мы были самыми молодыми , салагами, над нами и смеялись. Всё было в пределах приличия, так как Мария Адамовна не позволила бы нас обижать. Её авторитет на теплоходе был непререкаемый. Третьим рулевым работал Коля Жестков, взрослый парень , после Армии. В Ленинграде, когда стояли в ожидании разводки мостов, он отпрашивался в увольнение, мы его подменяли. Объяснял нам и начальству, что ему очень нравится город, он хочет сходить в музеи и на экскурсии. Приходил из города трезвый и рассказывал, где был , что видел. Но однажды получился выхлоп, после которого его перестали отпускать в город надолго, и особенно с 20.00 и до нуля. Не разрешали нам его подменять, это его вахта. А провинился он так, что вся команда его искала перед разводкой мостов. Надо отходить в рейс, а его нет на борту. Коля, как всегда, отпросился в увольнение до нуля часов. Мы его заменили. В 24 часа проверка экипажа, Коли нет, срывается рейс. Всех подняли, стали искать по теплоходу в каютах, служебных помещениях- нет нигде. Капитан приказал проверить трюма. Второй помощник капитана обнаружил Колю в кормовом трюме. Тот живой разгуливал по трюму и ругался. Возвращаясь из города, пошёл не по палубе, а по крышкам трюма.
Трюм был не закрыт полностью, Коля провалился в проем трюма, упал на кучу коры от брёвен, скатился вниз и остался жив и невредим. Вылезти из трюма не мог, лаз был перекрыт крышкой. Больше часа кричал из трюма, но никто не слышал. Попало 2 помощнику за незакрытый трюм, нам за то, что подменяем. Когда острота момента улеглась, за вечерним чаем чесали языки. Спрашивали:"Коля, расскажи, как ты увольнение провёл в трюме. Какие песни пел в темноте». Коля отвечал:"Всё, что знал, исполнил: и хорошее, и не хорошее". Работа шла своим чередом, с обязанностями своими мы освоились и старались выполнять добросовестно, без халтуры. Теплоход был чистый, новый, экипаж дружный , работалось с желанием. В конце августа уже ночи были тёмные, шли по реке Свирь вниз по течению. Прошли Нимпельду, сложный участок, и на сворах у Вязьострова воткнулись в «берег». Включили прожектора, вокруг нас мох, багульник и мелкие берёзки. На середине фарватера огромный плавучий остров. Я в первый раз такое видел. Капитан сказал, что такое здесь бывает. Из Ивенского водохранилища выносит плавучие острова. Торфяные острова всплывают на затопленных болотах, течением и ветром их выносит на реку. Вперёд идти бесполезно, не хватит сил пробить остров; только назад, на свободное пространство. Корма , от начала настройки, до рулей, была свободна. Дали полный назад, стали перекладывать руль с борта на борт. До рассвета потихоньку выползли из плена, отошли на свободное пространство, встали на якорь. Днём пришёл буксир , разрубил остров на части, катера вытолкали куски острова с фарватера. Мы снялись с якоря и продолжили рейс. Запомнился ещё один случай в Приозерске. На рейде выгрузили брёвна плавкраном, приняли балласт, стали разворачиваться на выход и сели на «мель». Не понятно, сделали замеры глубин с носа, с кормы, по бортам везде глубоко, а мы сидим. На карте никаких препятствий нет. На плавкране сказали, что здесь были сваи. Акваторию рейда чистили, но могли и пропустить. Откачали балласт и снялись со сваи. Вот как бывает, хорошо , что ничего не повредили. Но самый крутой мастер - класс нам продемонстрировал капитан в Питере: прохождение под мостами без разводки. В наше время выполнение и перевыполнение производственного плана было не пустым разговором. За план бились , это была премия 40% от оклада, повышение по должности, или перевод из каботажа в заграничное плавание, или перевод на новый теплоход. Мотивация была огромная. Соревнование шло по-серьёзному. Был, конечно, блат и кумовство, и коррупция, но всё тайно, скрытно, в малом количестве. Основная масса «пахала» и старалась выполнять и перевыполнять план. Наш экипаж держался в передовиках, поэтому время было дорого, простаивать не хотелось. Нас выгрузили на Набережной Робиспьера в Ленинграде рано утром. Можно стоять и ждать разводки мостов до ночи, можно идти в рейс под мосты, без разводки, днём. Капитан принял решение: не ждать разводки мостов. Всё проверили: уровень воды, высоту
мостов, приняли балласт, посадили корму , как надо, по расчётам. Капитан провёл беседу, руль не бросать, чтобы вам не показалось, слушать команду и чётко выполнять приказания. Отдали швартовы, пошли под мосты. Нос задран вверх, корма притоплена, мачты и всё другое, что было можно , завалено. Первые два моста прошли. Страшно. Кажется: всё , не проходим, но прошли. Мост Лейтенанта Шмидта самый низкий. Я стою на руле, смотрю и мне кажется; всё , сейчас заденем мачтой от флагштока на носу, она не заваливается, а рубку точно снесёт. Я смотрю на капитана. Он небольшого роста, на полголовы ниже меня. У меня колени подгибаются, я чуть присел, но руль держу. Махина моста стремительно надвигается, жутко, сейчас рубку снесёт вместе с нами. Капитан добавляет ход до самого полного. Собственные глаза не верят, что пройдём, хочется всё бросить и упасть на пол. Голос капитана:"Всё хорошо, мы уже не раз проходили мосты без разводки. Что-то меня удерживает на месте, страх жуткий, но руки от штурвала не отпускаю, а, наоборот, до боли вцепился в колесо. Секунды- и мы пролетаем под мостом. Штурман с крыла мостика кричит:'' 20 см., всё нормально». Адреналин по полной. Капитан спрашивает:"Ну как, страшно?». Отвечаю:" Да, очень страшно». Капитан успокаивает:" Проверено, но лучше без необходимости не рисковать». Я спросил:" Зачем вы добавили ход?». Он ответил:" Корма , как минимум, на 10 см притопилась от увеличения хода.» Так постигали науку и практику. Ещё не раз в жизни приходилось испытывать «жуткий страх», но не бросать, а делать дело и справляться с ситуацией. По принципу: глаза боятся, а руки делают. Не было в наше время учебных судов для курсантов ПРУ. Учились, наблюдая и слушая старших. Первая производственная практика в должности, была первым шагом во взрослую самостоятельную жизнь. Пришло понятие того, что сам должен себя кормить, обувать, одевать; а чтобы это делать, надо хорошо работать.


Изображение

Ленинград. В разводку.



ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ. ПУТЬ, НАЗНАЧЕННЫЙ СУДЬБОЙ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.


Автомобиль - это не роскошь, а средство передвижения.



Первая попытка купить собственное авто закончилась провалом. Идея, как приобрести автомобиль возникла, когда мы были в гостях у Яши, брата моей жены. Яков Федорович и его супруга Мария Титовна, работали в лесной промышленности в посёлке Суоёки. Яков работал на площадке, где выгружали лес с лесовозов. После выгрузки брёвна вручную закатывали на линию транспортёра баграми. Мария работала на разделке брёвен. Управляла большой циркульной пилой. Брёвна выставлялись по размеру и подавались под пилу. Большая круглая пила, вращающаяся с огромной скоростью, сверху опускалась на брёвно, и в миг, как тонкий прутик распиливала его. Работали с одним выходным в неделю, в воскресенье. Работа тяжёлая, но заработки были большие за тысячу рублей. Мы приезжали к ним на Новый Год. Они купили автомобиль «ВАЗ – 2103» - это был первый выпуск данной марки. В продаже свободно машин не было. В очередь не было возможности встать. Береговых работников ставили, а плавсостав нет. Из-за границы привозить авто не разрешали. Самая доступная возможность была у работников Кареллеспрома. «Копейку» можно было купить без ожидания: плати и бери. Их машина была куплена на Яшу. Мы договорились, что Мария встанет на очередь и купит «Копейку». Мы отдадим деньги и переоформим на себя. Будет своя новая машина. Ездить надо было в п. Кудама, за 100 км. к родителям, с автобусами проблемы то нет билетов, то не идут. Решили выложиться, если надо занять, но купить себе «Авто- Коня». На восьмое марта Марию Титовну, как передовика труда, вызвали в Петрозаводск на торжественное мероприятие: вручение наград и праздничный концерт. Начальство поинтересовалось:» Какие будут просьбы, пожелания». Мария ответила, что хотела бы встать на очередь и купить машину «ВАЗ-2101». Начальство сказало:"Какая очередь, для передовиков берите хоть сейчас, пишите заявление, платите деньги и забирайте авто». Нет, чтобы зайти к нам, всё рассказать и выкупить машину, она уехала домой. Дома за столом при друзьях и соседях рассказала про праздник и про машину. Когда приехала в город, подала заявление, ей отказали. Извините, но с вашего посёлка пришла жалоба, что вы хотите приобрести машину для зятя и его жены. Так светлая мечта о собственном «Авто-Коне» разбилась о донос «добрых» соседей и длинный язык невестки.
Блин второй и тоже комом.

Я, ездил в гости в посёлок Шала на свою Малую Родину. Остановился у Богдановых: Николая Семёновича и Таисии Прохоровны. Родителей уже не было. Разговор зашёл про машины. Николай Семёнович говорит:" Лёша, на лесозавод закупили партию автомашин марки «Жигули». Я не планирую себе покупать авто, есть мотоцикл. Все дешёвые, разобрали, осталось несколько машин «ВАЗ- 2106» стоимостью 9.600 руб. Я могу купить на себя, потом переоформим.» У нас были деньги. Я приехал домой рассказал своей супруге, что есть возможность купить авто новое, но дорогое. Через год, его можно было продать и купить себе «Копейку», но вытащить деньги из рук супруги мне не удалось, никакие доводы на неё не действовали. Второй блин скомкала моя жена. Я решил больше ни с кем по этому поводу дел не иметь, только сам и на свои кровные себе добывать «Авто-Коня».

Авто-Конь № 1. Долгая дорога к цели

Судьба и фортуна повернулись ко мне лицом. Стали сбываться мои маленькие и большие мечты. Я стал капитаном – это большая мечта в моей жизни и не только моей, но и родителей. Меня утвердили капитаном заграничного плавания. Процедура эта весьма не простая. Сначала дипломирование и утверждение в пароходстве на капитана судов внутреннего плавания без права посещать заграничные порты. Я, прошёл, все необходимые формальности и был в 1975 году назначен капитаном судов внутреннего плавания. Первый рейс в должности капитана я вышёл на теплоходе «Сормовский-4», где трудился старпомом. В Петрозаводске подменил капитана и пошли на Набережные - Чалны. На внутрянке отработал год. Весной 76 года в мае меня отправили в Москву на коллегию МРФ для утверждения на должность капитана судов заграничного плавания. До начала коллегии водили по министерским кабинетам, начальники задавали вопросы и делали отметки на папке с личным делом. Маразм был полнейший, судьбы многих людей разбивались об этот порог. Для утверждения надо было: получить характеристику- рекомендацию от капитана судна, сдать экзамены – дипломирование, пройти утверждение в парткоме пароходства, в обкоме партии, дурацкое тестирование в министерстве, утверждение на коллегии МРФ. При этом кандидат должен быть членом партии, женатым и обеспеченным благоустроенным жильём. Из нашего первого выпуска курсантов ПРУ – Геннадий Владимирович Архипов и я были первыми, кто прошёл этот рубеж с первого захода и стали капитанами заграничного плавания. После утверждения в Москве, надо было получить место работы – теплоход. В кадрах нам сказали, что придётся подождать или временно пойти работать комиссарами. Я сказал, что буду ждать. Накопилось много не использованных дней отпуска и отгулов. Была весна на носу лето, редко приходилось отдыхать в тёплый период года. Пахали по 10 месяцев и больше, а отдыхали месяц и то на учёбах или командировках. Но с теплоходом мне тоже повезло. Не успел я начать отдыхать, как пришёл к нам домой, капитан Игорь Александрович Маурин с просьбой подменить его и выйти на работу, принять теплоход « Балтийский- 69». На то время, это был престижный теплоход, не старый, последний из серии, построенных в г. Калининграде. История его получения в состав «Беломорско - Онежского пароходства», похожа на кражу невесты из-за свадебного стола. Дело было так. В МРФ дали добро на получение теплохода одновременно двум пароходствам СЗРП и БОП-у. Для получения нового теплохода в Калининград прибыли на одном и том же поезде команда из Ленинграда, и из Петрозаводска. Наш капитан и экипаж, сразу с вокзала, поехали в Контору Капитана порта, оформили документы и разместились на борту теплохода. Было не уютно, но теплоход был оформлен и заселён. Ленинградцы устроились в гостиницу, решили переночевать, а утром придти и заявить свои права на получение теплохода. Так благодаря расторопности капитана теплоход остался в составе БОП-ва. Первым капитаном был Леонид Александрович Попов. Но толи проклятье конкурентов, толи злой рок закрепился за судном. Каждый нечётный год, происходило ЧП, за что снимали капитана. Проклятье это оборвалось, закончилось на мне. ЧП произошло в 77 году, мы в тумане на реке Волга в районе г. Кинешма, становились на якорь. В четыре утра в наш теплоход врезалось судно «Тарту» Камского речного пароходства. Разбирались долго кто прав, кто виноват. Все местные инспекторы судоходные признали виновными т/х «Тарту», но начальник Волжской судоходной инспекции обвинил нас. Он своей властью не законно отменил решения местных судоходных инспекторов. Меня не сняли с капитанской должности, влепили строгий выговор и удержали треть зарплаты. Дальше всё шло без особых ЧП, и я доработал до 1986 года на т/х «Балтийский-69» и перешёл на другой, более современный теплоход, финской постройки « Балтийский-105». Как всё начиналось. Заменил капитана на одни рейс. Теплоход стоял под погрузкой в п. Соломенное, грузили п/материалы на Амстердам. Нина – моя жена, меня «пилила»: "Уезжаешь, дров на зиму не заготовил, опять чужих людей надо просить». Мы жили на Рыбке в старом, деревянном щитовом, аварийном доме, принадлежащем воинской части. Туалет на улице, вода из колонки. Дров на зиму надо было много, где взять я не знал. Упускать работу не хотелось, в кадрах уже направление выписали. Утром пришёл на теплоход, принял дела, познакомился с экипажем. Старшим помощником был Николай Ковалевский, бывший знаменитый боповский капитан, не знаю, за что его наказали и понизили в должности. Прозвище у него было «Пан Ковальский». Игорь Александрович Маурин оставил мне в холодильнике полный набор представительских: водка, коньяк,"Смирнов» «Арарат», вино, сигареты буржуйские и деликатесы на закуску. Я собрался ехать домой за вещами. Старпом спросил меня: « Ты чего такой хмурый». Я рассказал, что дома нет дров на зиму, жена бранится, а мне надо уезжать. Он ответил:" Капитан, ты разреши мне воспользоваться холодильником, а проблему твою решим». Я дал добро. Мне важнее на тот момент было обеспечить семью дровами на зиму и спокойно уйти в море. Сижу, дома обедаю, жена собирает вещи в дорогу. Заходит мужик к нам в дом и спрашивает:" Здесь живёт капитан с теплохода «Балтийский – 69». Жена отвечает:" Да, а в чём дело» Он говорит:» Мы ему дрова привезли». Я радостный вышёл на улицу, показал куда свалить, спросил:" Сколько стоит?». Он ответил: "Это потом вам на лесозаводе скажут». Я продолжил обед, но опять приехал самосвал с дровами. Я спросил шофёра:" Кто послал?». Он говорит:" Начальник" реализации и погрузки приказал весь день возить вам дрова, пока не скажете, хватит». Я начал подозревать, что-то не хорошее творится. Мне не рассчитаться будет за дрова, а уже подошёл ещё самосвал, вывалили. Я сказал:" Передай, что хватит». Я сел к нему в машину и поехал разбираться, что всё это значит. Захожу в свою каюту, картина маслом. Старпом «Пан Ковальский» сидит в обнимку на диване с Начальником реализации и погрузки лесозавода в дупель пьяные. На столе все представительские, предназначенные для угощения иностранцев, почти уничтожены. Увидев меня, спрашивают:" КЭП, дрова ещё везти?». Я взмолился:" Спасибо, больше не надо – хватит. Сколько я буду должен». Начальник ответил:" Ничего, я тебе выписал пять самосвалов». Дров моей семье хвалило на всю зиму. Жена была на седьмом небе. Колоть приехал мой отец из Шалы, был доволен, отрезки от досок и брусьев. А мы погрузились и ушли в рейс. Это был мой первый рейс в должности капитана заграничного плавания. Представительские я пополнил в Питере, за свой счёт, но был доволен, что дрова на зиму заготовлены.
В 1978 году разрешили покупать подержанные автомобили заграницей. Мы стояли в порту Бремен, поехали смотреть машины. У ребят были накоплены деньги, все ждали, когда дадут добро. Хозяин площадки с машинами был здоровенный немец, высокий, седой с грубым голосом за семьдесят лет показывал товар. Я не суетился, у меня было мало денег и вообще, я поехал посмотреть, как всё это делается. Ребята выбрали «Опель- Рекорды», я скромно стоял в стороне. Подошёл хозяин спросил:" КЭП, ты чего не выбираешь?» Я ответил:» У меня мало денег и надо ещё подождать». Он спросил:" Сколько есть?». Я ответил:» 400 марок». Немец мне сказал:" Пойдём я тебе покажу машину на которой я со своей собакой езжу в лес и на поля». Он завёл меня за дом. У сарая стояла маленькая, белая, двух дверная машина «Опель-Кадет», красивой формы. Немец спросил:" Тебе на сколько лет надо машину?». Я ответил:" На четыре года». Фриц сказал: " Кузов надо сразу подремонтировать, там, где сидит собака, дырка, но это можно подварить. Двигатель гарантирую, выдержит четыре года и больше. Я, скажу своему механику, он всё отрегулирует, ты своим спецам, не давай копаться в двигателе. Если ваши ребята купят 3-4 машины, я продам тебе «Опеля». Завтра, если машина будет доставлена к борту, значит, ты её купил». Я не верил, что буду иметь своего «Авто- Коня», но немец пригнал выбранные машины и «Опеля-Кадета». Я отдал 400 марок и получил свой первый автомобиль. Мы шли рейсом на Иран. Заход в Петрозаводск не дали. Машину пришлось выгрузить в п. Вознесенье и оставить у тестя моего братана Владимира Красильникова. Влад Петрович перегнал авто в Петрозаводск. На переправе через реку Свирь, баран врезал рогами по фаре и разбил стекло. В то время сделать ремонт машине было не просто, а иностранной не возможно. На станцию тех. обслуживания не брали, частников не было. Тайком по сараям умелые ребята, клепали старые авто. Помогла с поиском ремонтников Александра Васильевна Шошина. Она подсказала обратиться к двум Славам. Они втихаря, в своих сараях, ремонтируют машины. Оба золотые руки и весь необходимый инструмент у них есть. Ребята взялись отремонтировать моё авто. Заварили все дырки, обработали дно крутой замазкой, покрасили белой краской всё кроме крыши. «Опель- Кадет» выглядел, как новенький. Ремонт обошёлся в 1.500 руб. плюс джинсы для дочери Славки. Двигатель работал как часы, 40 лошадей, очень экономный. Первое что сломалось – это генератор, приспособили наши специалисты от трактора «Беларусь». Прослужил мой первый «конь» шесть лет и был продан по цене «Копейки» за 5.300 руб.
Я, работал капитаном на т/х» Балитийский-105». Попал я на этот теплоход весьма необычно, можно сказать, за выполнение задания Министерства, выданного для нашего пароходства. Наши соседи Архангельские речники- «Северное речное пароходство» получило разрешение на выход в загран. плавание. Своих кадров у них не было, через Министерство запросили в аренду капитана со стажем не менее пяти лет с нашего «Беломорско- Онежского пароходства». Наши пообещали и забыли. Когда им напомнили, занервничались, выдернули меня из ремонта и направили на работу в Архангельск. Мы стояли на ремонте в Петрозаводске на теплоходе «Балтийский-69». На мой вопрос:" Почему вы меня снимаете с ремонта с постоянного судна?» . Зам. нач. пароходства по кадрам Юрий Максимович Усов /Чёрный Кардинал/. Ответил:» А что вы держитесь за этот теплоход?. Вы на нём отработали 10 лет капитаном , пора переходить на новый. Сходите, поработайте у соседей, когда вернётесь, мы вас назначим на теплоход нового судостроения». Шла серия судов типа «Амур», мне они не нравились. Я честно сказал, что «Амуры» мне не нравятся. «Чёрный Кардинал» спросил:» А чтобы вы хотели?» Я ответил: » Хочу поработать на судах финской постройки типа «Балтийский – 101», хотя бы на подмене. Он ответил:» Хорошо, сейчас всё занято, но мы ваше пожелание рассмотрим». Я ухожу с т/х «Балтийский -69», закрываю просьбу МРФ. Уезжаю в Архангельск с надеждой, что по возвращению, возможно, назначат на теплоход финской постройки. В Архангельске меня встретили хорошо, оформили капитаном – наставником морской проводки. Назначили на теплоход « 24 съезд КПСС» типа « Сормовский». Задание- теплоход из Питера перегнать в порт Сплит /Югославия/, сдать в ремонт и возвращаться. Я приехал в Питер, сел на теплоход. Капитан Николай Некрасов, выпускник Архангельской мореходки, принял меня нормально, видно было, что он мне не доверяет. Он вырос в детском доме и привычка не доверять людям у всех детдомовцев в крови, так их жизнь заставила выживать. Я говорил капитану в присутствии «деда»- старшего механика, что надо делать. Они работали вместе не один год, «дед» подтверждал, соглашался со мной и капитан выполнял. С «дедом» мы быстро познакомились, подружились и договорились, что таким образом будем воздействовать на капитана. Предложил «дед», я не обижался, главное - вперёд и без задержек. Весь переход я не буду рассказывать, было всё : и задержки и приключения, но цель была достигнута. Теплоход доставлен в порт Сплит и сдан в ремонт. Я и часть экипажа выехали поездом в Союз. В Москве разъехались: они в Архангельск, я в Петрозаводск. Дома был два дня, вызвали в кадры, надо ехать в Питер и ещё один теплоход «Советский Север», тип «Сормовский» перегнать в Финляндию в порт Котка, для установки сепаратора очистки сточных вод. Затем будет отпуск, пообещали. Деваться некуда. Сдан в аренду, пока не вернут, должен работать, куда пошлют. Прибыл на борт, капитан Саша Шмидт, казахстанский немец, рыжий, властный. На судне порядок. Тоже выпускник Архангельского мореходного училища. Всё, что касается выхода за границу, обговорили с капитаном и помполитом. Для них выход в заграничный рейс, как кошмар. Пограничники, таможня, оформление отхода было сильным потрясением. На переходе я не вмешивался в действия капитана, только на приёмке лоцмана и оформлении прихода в порт по присутствовал. Через две недели вышли в рейс на Калининград для дальнейшего ремонта в Светлом. Из Светлого я выехал домой. На этом моя аренда закончилась. Мне всё оплатили, прислали по почте из Архангельска. Предлагали должность, жильё, но надо было переезжать в Архангельск. Я отказался. Дома не успел начать отдыхать, вызвали в отдел кадров к самому. «Чёрный Кардинал» своим тихим вкрадчивым голосом заявил:» Вашу просьбу поработать на судах типа «Балтийский» финской постройки, мы удовлетворяем. Принимайте теплоход «Балтийский – 105». Он стоит на слипе в Петрозаводске, заканчивает ремонт и должен на днях выходить в рейс. Назначаем вас постоянным капитаном, можете взять в свой экипаж верхнюю команду с т/х «Балтийский-69». Механики остаются на ремонте». Я ‘обалдел’. То ничего, то сразу теплоход и на постоянно. Детали обговорите с начальником отдела кадров. Начальником отдела кадров был Геннадий Иванович Шишкин не очень уважаемый, мной, человек. Ему далеко было до таких кадровиков, как Иван Васильевич Веселов или Борис Яковлевич Клейн. Он был мутный и не самостоятельный никогда ничего не решающий, такой, наверное, был угоден начальству. Ждать от него можно было только неприятностей, или отпуск не даст или замену пришлёт, когда не ждёшь. Я пришёл и сказал ему, что пароход на ремонте принимать не буду, пусть капитан, который ремонтировал, сходит один рейс после ремонта, тогда и приму. Так было принято, да отпуск летний я проездил, будучи в аренде. Прошу дать месяц отдохнуть, после окончания рейса, я приму теплоход. Не знаю, с кем он советовался, но мне разрешили принять теплоход после окончания рейса. Я узнал, что весь экипаж с теплохода «Балтийский-105» снимают за контрабанду, некоторых посадили, с другими ведут расследование органы. Капитаном был Николай Мустафин, он претендовал на постоянную работу на этом судне, но его сняли и назначили меня. Я понимал, что нажил врага и мне ещё постараются это припомнить, хотя моей вины нет. Так и вышло. Друзья и однокурсники сразу пришили блат, враги и злопыхатели, завистники затаили злобу. Потом не раз не хорошие люди пытались подстроить, что-нибудь, за что с позором, с данного судна можно было бы спихнуть меня. Судьба была благосклонна, да и Бог не «Микитка» они видели и знали, что я не покупал и не интриговал, я честно заработал это место.
Мы работали в аренде у немецкой фирмы «Транс-Онега» - Дуйсбург. Попали туда неожиданно. Готовился для работы в фирме теплоход «Балтийский-103», случилась поломка и нас без подготовки загнали в реку Рейн. Не было ни карт,ни атласов,ни правил плавания по данной реке.. Как сказал один из начальников отправляя нас:» Это не страшнее ББК. Приедешь, увидишь и разберёшься». Пришли в порт Роттердам, ошвартовались у набережной «Парк Каде». Набежало властей всех мастей морские, речные, таможня, полиция. Дали лоцмана старичка лет за шестьдесят – голландца. Пошли вперёд, где наша не пропадала. Первые 70 километров глубоко, действует морской прилив. Под мосты завалили мачты, приняли балласт в танки, закачали воду в третий трюм 1 метр и никаких проблем. Лоцман всё понятно объяснил, как расходиться с судами, как проходить мосты. На границе Голландии и Германии встали на якорь, оформили документы, утром снялись и пошли вверх. Благополучно добрались до порта Дуйсбург. Год был маловодный, уровень воды в реке колебался и очень значительно. В порту Дуйсбург нас переоборудовали под условия плавания по реке Рейн, прошли ходовые испытания, получили сертификат на право плавания по реке Рейн. Впечатления от плавания по реке, самые ужасные, лучше ходить по ББК, где всё знакомо. Мы пришли в порт Нойштадт за полдень, оформили приход. Выгрузку запланировали начать с утра. Вахтенный штурман, после ухода властей привёл в мою каюту старичка. Сказал: » Просит разрешения пообщаться с капитаном». Я принял гостя. Невысокого роста, сухощавый, седой, говорит по-русски с трудом, с большим акцентом. Он рассказал, что был в плену у нас, строил мосты на реке Москва. На отношение к пленным не жаловался, относились нормально. В конце разговора сказал, что пришёл к нам на борт по просьбе его племянницы Марты. Марта хочет продать машину «Мерседес – 200» - дизель – 9 лет. Машина стоит у трапа, можете посмотреть. Я спустился к трапу. На причале стояла машина «Мерседес» чистая, в хорошем состоянии на взгляд. Ребята посмотрели всё, что можно. Боцман сказал:» Надо брать – машина классная, муха не сидела. Я договорился с фрицем встретиться завтра и обсудить детали. Утром пришёл старичок, договорились. Я беру авто за 800 марок. «Мерин» был с дефектом. Он не заводился по утрам на холодную. Первый пуск давался с трудом, затем всё было нормально, заводился в течении дня. Марта хотела от него избавиться, ей сказали, что нужен большой ремонт. Перебирать двигатель, менять поршня и кольца. Она хотела купить «Мерседес» более мощный, чтобы таскать на прицепе лавку. В курортный сезон, Марта вывозила свою лавку с мороженным, пирожками и др. на пляж. Как мне рассказал фриц, чтобы купить новый «Мерседес», надо было продать старый, такие были ограничения, порядки в данном городке. С утра начали выгрузку зерна, была пятница, к вечеру планировали закончить. Поднялся ветер. Пыль и полова от зерна полетели на дома. Приехала полиция и запретила выгрузку. Мы заторчали на выходные. Народ судовой довольный, разбрёлся по окрестностям в поисках авто или другой добычи. Вечером вахтенный у трапа позвонил, сказал, что просятся пройти ко мне две женщины, хотят пообщаться. Я дал добро. Пусть заходят. Пришли действительно две женщины:- одна во всём чёрном, высокая, строгая, служительница церкви. Возраст лет за семьдесят. Вторая, в цивильной одежде, лет за сорок. Она объяснила, что является переводчицей, служительницацеркви - это настоятельница окружной церкви, большая начальница. Мать настоятельница хочет пообщаться с русским капитаном на тему о вере в Бога и его заповедях для людей. Я накануне, как будто специально прочитал евангелие «Новый Завет». Не знаю, что дернуло меня, но я довольно подробно не спеша прочитал и хорошо запомнил некоторые изречения, которые не совсем мне были понятны. Переводчица рассказала, что сама она работала на речном флоте, была радисткой на судах. Рассказала, что матушка объезжает свой округ и беседует с прихожанами, с моряками, и хочет пообщаться с русским капитаном. Повар принесла кофе, в каюте было чисто, уютно. Переводчица спросила, что я думаю о Боге и его заповедях, о библии. Я сказал, что крещёный, коммунист, в Бога верю, но в церковь хожу редко. Про библию сказал, что мне не понятно, почему Господь требует отказаться от родителей своих «отрекись от отца и матери» зачем ?. И ещё задал несколько вопросов. Переводчица на немецком языке передала мои слова матушке священнице. Та ей что-то ответила. Достали книгу толкование Библии, начали искать ответы на мои вопросы. Были очень удивлены, тем что я задал им вопросы, на которые сразу не было ответа. Часть ответов они отыскали, а на те что не нашли, сказали, что придут завтра принесут большую книгу с толкованиями и ответят мне. Завтра в тоже время, позвонил вахтенный от трапа, говорит: »Товарищ капитан к вам «девочки» пришли вчерашние пропустить?» Я ответил: »Да, пропускай». Пришли дамы, настоятельница в чёрном одеянии и переводчица, принесли большую, толстую книгу. Видно было, что они подготовились, торчали закладки в книге и мои вопросы были записаны на закладках. Они мне очень подробно и доходчиво, объяснили все мои вопросы и не понятные для меня изречения и заветы Христа. В конце разговора мать настоятельница сказала через переводчицу, что она довольна общением с мной. Спросила: »Есть ли у капитана, какие-то заботы, мечты?». Я ответил: » Да, есть и большие и маленькие». Она сказала: » Пусть не расстраивается. Все хорошие мечты сбудутся». Гости ушли. Я забыл, что мы общались. В понедельник навалилась куча дел. Начали выгрузку. Старик немец в выходные не приходил. Я начал думать, что «Мерин» мне не светит. У третьего штурмана разболелся зуб. Раздуло щёку. Пришлось вызывать агента и вести штурмана к врачу. Штурман остался у доктора, а я пошёл на теплоход. По дороге встретил старика. Он спросил:» Пригнали машину или нет». Я говорю:» Нет». Он сильно возмутился сказал:» Пойдём со мной и разберёмся. На машине ездит хахаль Марты. Она ему велела продать машину русскому капитану, а он не сделал». Мы пришли в гаштет на набережной, понедельник, друг Марты сидел там и опохмелялся, пил пиво. Дедок, на него стал браниться, я вообще подумал, что они сейчас раздерутся. Громкая немецкая речь оглушала. Я вышел на улицу, подумал ничего не будет, но ошибся старикашка с руганью вышел из гаштета сказал: »Сейчас капитан я возьму свою машину и поедем в полицию оформим документы на продажу. Этот «козёл» уже выпил спиртного и ему нельзя садиться за руль. Да, он требует за машину 1000 марок». Я сказал: » Как? Договорились на 800». Я сказал, что схожу на теплоход и постараюсь решить этот вопрос. Денег у меня не было и занимать валюту было нельзя. Я зашёл к агенту в контору, всё было рядом, позвонил в Дуйсбург менеджеру фирмы «Транс- Онега» Эфти Краузе рассказал, что и как, попросил в долг 200 марок для покупки авто. Он приказал агенту выдать мне 200 марок. Я, получил - теперь хватало. Съездили в полицию, оформили документы, я отдал деньги старику для Марты и получил « Мерина». Наши судовые механики послушали, посмотрели, сказали свою версию. Двигатель работает отлично, возможно подсасывает воздух в прокладке, поэтому, когда холодный двигатель завести трудно. Они оказались правы, но риск покупать такую машину был очень большой. Но кто не рискует, тот не ездит на «Меринах». После выгрузки нам дали рейс на Дуйсбург. Я прошёл без разводки все мосты на реке Рейн до Дуйсбурга. Фирме сэкономил много денег и времени. Мне выдали премию 400 марок. Я вернул долг 200 и 200 получил за работу. Машина Эфти понравилась. Он поздравил меня с хорошей покупкой. Машина такого класса мне нужна была для обмена на квартиру для дочери. Была заявка на машину типа «Волга» взамен однокомнатная квартира в нашем доме. Пока я искал и покупал машину, квартиру обменяли.
Запомнился еще один рейс. В порту Гент погрузили автомашинуы закупленные централизованно для работников пароходства, перешли в порт Гамбург догрузили автобусы, запчасти, колёса и др. и пошли домой на плановый ремонт на всю зиму до весны. И как оказалось в последний мой рейс. В Петрозаводске выгрузили груз, встали в ремонт. Меня вызвали в Управление пароходства 02 декабря 1991 года, предложили работу на берегу, от которой я не отказался. С января 1992 года начал работать в Управлении пароходства, оператором во фрахтовом отделе. Отправили на стажировку в Москву в «Совфрах» в отдел судов «река- море» плавания. В управлении пароходства подменял главного диспетчера судов типа «Сормовский» и «Волга». В отношении машины, специалисты посоветовали, как можно быстрее от неё избавиться, много наворочено, обслуживать, в наших условиях невозможно. Я решил не продавать, а обменять на «ВАЗ» новый или почти новый. Моя машина понравилась одному военному. Он мне предложил за неё «ВАЗ – 2103», я согласился. Мы обменялись.


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ. ПУТЬ, НАЗНАЧЕННЫЙ СУДЬБОЙ. ЧАСТЬ ПЯТАЯ.

Изображение

Первокурсники ПРУ. Будущие судомеханики Петр Тимофеев и Василий Акимов. 1963 год.

«Авто-Конь» На остатки денег от флотской жизни.

В пароходстве была крутая финансовая проверка. Выявили кучу не выплаченных денег морякам. Мне насчитали 1000 немецких марок получить по депонентам. Я был рад, что не пропали, можно было вложить в дело. Мой коллега по работе предложил на эти деньги купить авто. От пароходства ехали закупать централизованно за границу машины по заявкам работников пароходства, наши знакомые ребята. Я заказал машину «ВАЗ» любую от «Копейки» до «Шестёрки» в хорошем состоянии. Мне привезли машину «ВАЗ – 2104» почти новенькую с маленьким пробегом. У меня возник вопрос, где дефект, почему её вернули в Союз. Покупатели молчали и отговаривались, что тебе повезло. Всё работало исправно. Первые две поездки в деревню прошли удачно, на третьей вылезла «коза», двигатель вскипел. Отдал ремонтникам. Сказали, что два варианта: пробило прокладку или дефект головки, если прокладка ерунда заменим, если головка, то серьёзно и дорого. Оказалась вторая причина , заводской дефект, повреждён водяной канал. Всё встало на свои места. Поставили усиленную прокладку под головку, она выдержала две поездки, а теперь влип на деньги. Новая головка 15 тысяч и работа столько же итого 30 тысяч. Вот тебе и друзья вот тебе и новая машина. Спросил покупателей, что же вы «козлы» наверняка знали и подкинули «кота в мешке». Отвечали:» Да ты, что Михайлович, нет, не знали». Позже узнал от других людей. Машину заказал начальник службы пароходства. Ему сказали про дефект, он отказался, покинули мне, но судьба
и тут мне помогла. Ремонтники предложили выгодный вариант – бартер. Они снимают с моей машины пятиступенчатую коробку передач, забирают себе, а мне ставят обычную четырёхступенчатую коробку и исправную головку, без денежных расходов с моей стороны. Я согласился. Получился новый корпус и исправный двигатель. Это был то, что нужно для поездок в деревню. Козни «друзей- приятелей», начальников в очередной раз удалось обойти стороной. «Четвёрка» прослужила шесть лет верой и правдой.
P.S. У меня никогда не было своего «Авто-Коня» нового, но все машины были куплены очень выгодно и ещё выгодней проданы.
Служебные машины были новые: в Германии -«Опель-Кадет», в Греции - « Фиат- Типо», в Болгарии - « Дэу Эсперо»


О флоте, О работе и ещё чего-нибудь. Странный капитан или «Пан Спортсмен».


Спорт дело хорошее, но иногда бывают такие перекосы, что в анекдотах только рассказывать. В пароходстве задались целью охватить спортом флотские экипажи. Спорт – это здоровый образ жизни. На все суда дали радиограммы с указанием: « Проведите общесудовое собрание и сообщите, каким видом спорта решил заниматься экипаж?». Циркуляров на флот приходило «море» - это был основной вид управления флотом из кабинетов чиновников пароходства. Капитаны читали, расписывались, отвечали принято к исполнению и забывали, если это была дурь кабинетная для галочки. Клерки так не считали – для них это было архи важно. Когда подходили сроки ответа - ответ требовали незамедлительно, не считаясь, где теплоход идёт и если возможность собрать экипаж, провести собрание и дать ответ. Вынь да ‘полож’. И так капитан уставший в усмерть, желающий только чуть – чуть поспать, получает радиограмму:» Срочно ответьте. Каким видом спорта решил заниматься ваш экипаж?». Капитан, не спавший ночь, после прохождения мостов на реке Нева, прохождения по реке Нева, вышел в Ладожское озеро и мечтал вздремнуть до прихода к устью реки Свирь. Там снова надо подниматься рубку и нести вахту до выхода в Онежское озеро. Капитанский участок, требуется обязательное управление теплоходом лично капитаном. Наш капитан от природы был человек с юмором. Не отвечать нельзя и собирать общесудовое собрание невозможно. Он ответил: » Экипаж выразил единодушное желание заниматься конным спортом, фураж и лошадей высылайте в Вознесенье».

Ещё одна история про спорт на флоте.

Мы после зимнего плавания, рассчитывали получить замену, отпуск, но замену дали, только капитану. Весь экипаж был недоволен, отработали по 6 месяцев, прошли без захода в Петрозаводск, мимо дома на Архангельск под погрузку пиломатериалов на Европу. Новый капитан шёл в заграничное
плавание в первый раз. Из нашего экипажа раньше никто с ним не работал. Знали, что работал старпомом в заграничном плавании и капитаном в каботаже. Были слухи, что он человек странный. Я заступал на вахту на подходе к Повенцу. Капитан поднялся в рубку, поздоровался, спросил меня, занимаюсь ли я спортом. Я ответил, что нет, не занимаюсь, только зарядка. Он спросил, ходил ли я самостоятельно в канале. Я ответил, что ходил. Он ушёл с мостика, хотя участок Повенецкая лестница – капитанский. Я подумал, что капитан доверяет и надо не подвести его. Захожу в шлюз, как учили, вдоль длинной палы, аккуратненько на самом малом ходу. Заходить в шлюза, меня научил мой капитан наставник. Он говорил, что скорость здесь не главное, главное зайти чисто, чтобы теплоход не бился о бетон и не ломал себе бока и шлюза тоже не должны страдать от судна. Мне ломать ничего не хотелось, поэтому заходил медленно, но чисто. Захожу в шлюз № 2, смотрю, что такое. Ручки ДАУ стоят почти на среднем ходу. Убавил, но не пойму. Кто прибавляет ход. Спросил рулевого: »Ты не трогал ручки». Отвечает: »Нет». Смотрю, на противоположном конце мостика стоит капитан. Подошёл к нему, чтобы спросить, не он ли добавляет ход. Он стоит в стороне от ДАУ и спрашивает меня: » Старпом сколько раз ты можешь отжаться от пола? Сколько раз ты поднимешь гирю 16 кг? . Сколько раз ты присядешь?». Я отвечаю: »Не знаю, не считал». Убавил ход до самого малого и пошёл на другое крыло мостика. Нормально зашли в шлюз № 2. На выходе капитан мне говорит: » Я буду сам заходить в шлюз № 3. Ты очень медленно заходишь. Да, и вот ещё вечером собери экипаж на юте, будем проводить соревнования. Посмотрим, кто сколько раз присядет и поднимет гирю». Я промолчал. Твой участок - твоё право. Заходим в шлюз № 3, обе машины средний ход. Перед заходом, в ворота шлюза, отбросило, от длинной палы, ударились левым бортом о бетон, погнули леера на баке, в самом шлюзе, бились о стенки, вырвали 3 метра бруса. Вахтенная шлюза вызвала начальника, составили акт о повреждениях. Надо отдать должное , капитан сам разбирался с ними и всё подписал. Собирать экипаж на юте я не стал. В канале все работали на износ. Вахта 4 часа и подвахта 2 часа. Я, думал, пройдёт время и всё забудется. В шлюзе № 3 мы простояли дольше, чем прошли первые два. Я остался при своём мнении, что заходить в шлюза надо медленно, так будет быстрей и безопаснее. Позже, когда я стал капитаном, я не изменил своей привычке, но видел капитана, который заходил в шлюза почти на полном ходу. Расскажу о нём. Мы зашли в Петрозаводск перед ремонтом в Пиндушах. В кадрах мне предложили на замену капитана, но после рейса. Рейс из Петрозаводска на Беломорск с песком. Я ставлю судно на ремонт, сдаю дела и в отпуск. Капитан был из другого поколения, старше и опытнее меня. Он был в опале и временно переведён на внутрянку. Сел на борт в Петрозаводске и шёл, как капитан дублёр. Формально мог не стоять вахту, но он попросил разрешения нести вахту со вторым помощником
и самостоятельно заходить в шлюза. Я дал добро и свою очередь попросил его разрешения посмотреть, как он будет заходить в шлюза. Он согласился. Я стоял в рубке и смотрел. Это было здорово. Он заходил в шлюза на среднем ходу обе машины. Сам стоял на руле. Рулевого отпускал швартоваться. В воротах теплоход не бился, ровно заходил в шлюз до середины корпуса, останавливалось, вода выходила из шлюза, судно шло вперёд, казалось, что оно не сможет остановиться, капитан отрабатывал назад и теплоход останавливался там, где надо. Машины стоп и не одного лишнего реверса. Я смотрел на всё это с восхищением. Меня так не учили и я так не мог. Этот человек всё делал быстро с каким-то азартом и всё точно и безошибочно и главное не суетливо. Я, уходя с рубки, сказал второму помощнику: » Смотри, но так самому делать не надо». Это золотые кадры БОП-ва. Они делали пароходству славу на всех морях и во всех портах доступных для судов «река-море» плавания. Капитан, который подменял меня, в своё время навёл фурор в порту Одесса. Там запомнили капитана и зауважали БОП. Теплоход следовал в порт Одесса под погрузку. Капитан, как положено, отработал все нотисы о подходе судна к лоцманской станции. Теплоход без опозданий прибыл к месту приёма лоцмана, но лоцмана нет. С лоцманской станции отвечают, на запрос капитана, почем их не берут в порт. Диспетчер порта дал указание, заводить в порт суда, только после выхода большого пассажирского теплохода, который планирует отходить через 3 часа. Капитан возмутился, сказал: »Я за три часа много раз могу войти и выйти из вашего порта. Прошу немедленно прислать лоцмана». Лоцмана не дали. Капитан поднял якорь, зашёл в порт, прошёл через весь порт и вышел через другие ворота на рейд. На берегу всё это наблюдали лоцмана, диспетчера и др. Капитан порта лично вышел на связь и приказал:» Подойдите ко выходу в порт ломан прибудет на борт». Лоцман прибыл, поставил теплоход к причалу. Все манёвры заняли 40 минут. Нашего капитана вызвали на ковёр к капитану порта, с объяснительной. После беседы капитан порта Одесса признал, что так не должны встречать суда приходящие с моря. Пассажирское судно вышло из порта только к полуночи. Не через три часа, а через восемь. Но это было отступление от главного сюжета – флот и спорт. Новому капитану дали кличку »Пан спортсмен». Всем казалось, что забыл про идею провести соревнования, но он не забыл. Мы погрузились в Архангельске прошли по ВВП, через Питер на Балтику. Капитан сам лично, объявил: » Всем свободным от вахты собраться на юте. Будем выяснять, кто, сколько сможет присесть и поднять гирю». Повариху освободил, капитана наставника, который сел на борт в Питере, назначил судьёй. Я приказал боцману спрятать гирю 16 кг., когда шли в Архангельск под погрузку. После первой попытки капитана провести спорт мероприятие. Боцман утащил гирю в форпик и там запрятал. Осталась в спорт зале, - гиря 32 кг. Никто её не трогал. Народ собрался на юте. Капитан объявил зачет: приседание - 100 раз,
гиря, раз нет 16 кг, то 32 кг кто, сколько, сможет поднять. Начали с боцмана, присел 115 раз, гирю поднял 3 раза. Капитан присел 105 и поднял гирю 3 раза. Были всякие результаты, но «пан- спортсмен» заявлял, что он лучший, но это было далеко не так. Рулевой поднял гирю больше всех. «Дед» с животиком поднял 5 раз, заявил: « ещё могу», но судья остановил. «Дед» приседать, отказался, сказал, что за него и за себя будет приседать моторист. Пришёл паренёк небольшого роста, щупленький присел 250 раз и говорит:» Ещё могу». Судья остановил: » Достаточно». Капитану сказал: »Что ты жалуешься, не спортивная команда». «Пан спортсмен» был посрамлён. Я был на вахте, уходить с мостика отказался. Снова наступило затишье, но не на долго. Пришёл циркуляр из пароходства. Всем капитанам судов, имеющим штурвальное колесо в рубке, отработать переход с основного рулевого управления на аварийное. Норматив перекладки руля в ручном режиме с борта на борт 30 секунд. »Пан -спортсмен» издал приказ. Рулевым и штурманам перед заступлением на вахту и после сдачи вахты штурвал ручного управления перекатываться с борта на борт, стараясь уложиться в 30 секунд. Механикам проверить и сделать тех. уход аварийного ручного управления судном. Что, представляет, из себя аварийное рулевое управление. В рубке установлен штурвал диаметром около 1,5 метров/колесо с ручками/ от него тянется валовая линия в румпельное отделение. Она проложена по шлюпочной палубе, врезается в настройку, проходит через предбанник и спускается в румпельное отделение в корме судна. Вся валовая линия при вращении штурвала гремит. Сам штурвал установлен в рубке над каютой «Деда». Спать и отдыхать не возможно. Каждые четыре часа грохот, а капитан наставник разместился у «Деда». На время прокрутки днём уходили из каюты. Через три дня не выдержали, заявили: »Хорош крутить будем принимать зачёт». «Пан- спортсмен» с секундомером. Начали с рулевых. Все по разному, но уложились в норму, рулевых отпустили. Штурмана тоже справились. Капитан наставник предложил «Пану – спортсмену» покрутить штурвал. Тот согласился при этом, как всегда, заявил, что он сделает это быстрее всех. Он тренировался и у него получалось хорошо. « Деда» он достал своими тренировками по- полной. «Дед» не заметно вышел из рубки спустился вниз в предбанник и как только капитан стал крутить штурвал, зажимал валопровод. Капитан, первый раз прокрутил штурвал, не уложился, второй раз опять мимо. Крутит, третий раз, туго заедает. «Дед» ушел в машину. Капитан вызывает его в рубку спрашивает: » Вы проверяли валопровод». Отвечает: » Да, всё смазали, расходили, а в чём дело?». Капитан говорит: »Заедает. Попробуй». «Дед» крутанул штурвал, уложился в норматив. Капитан наставник сказал: «Мы пойдём пить чай, ты пока потренируйся». «Дед» снова спустился в предбанник. Он знал, что капитан не успокоится. «Пан- спортсмен» принялся крутить штурвал, но никак. « Дед» на камбузе у поварихи взял бутерброды идёт в свою каюту, капитан спускается с рубки и
бурчит: » Заедает где-то, надо ещё раз проверить валопровод». Дверь в каюту к «Деду» открыта. Капитан наставник говорит: » Заходи. Колесо крутить больше не надо. Зачёт принят». Я, не знаю, рассказали они ему или нет, как прикололись, но штурвал больше не крутили.


ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК. РАССКАЗЫВАЕТ АЛЕКСЕЙ КОРОЛЁВ. ПУТЬ, НАЗНАЧЕННЫЙ СУДЬБОЙ. ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.

Изображение

Архангельск 1970-х. Красная Пристань.

Маленькие истории. Флот и Жизнь.

Наш теплоход стоял в порту Архангельск, грузились п/материалами на Европу. Город разбросан, размазан по берегам реки Северная Двина с причала погрузки до города долго добираться. Я, и старший механик, утром уехали по холодку в город. В городе набегались по конторам, магазинам до полудня. День выдался на редкость жаркий около 30 градусов, духота. Доехали до Соломбалы, а там маленький ресторанчик «Золотой Якорь». Решили перекусить дело к обеду. Зашли в заведение, заказали окрошку по тарелочке, очень понравилась. Заказали ещё, холодная и вкусная. Всё может от того, что набегались по жаре и проголодались, и решили повторить заказать в третий раз. Молодая девушка официантка возмутилась сказала:» Вы что издеваетесь надо мной?. Не принесу». И ушла. «Дед» возмутился:» Как так мы платим и нам отказывают». Пошёл искать заведующую. Нашёл. Заведующая сказала:» Если возьмёте бутылку водки, то принесут, хоть кастрюлю». Мы согласились. Купили бутылку водки, но пить в такую жару не хотелось. Бутылка была открытая, заткнули пробкой из газеты и доели окрошку из кастрюли. На трамвае ехали с раздутыми животами и желанием быстрей добраться до теплохода. Водку выпили вечером, когда стало прохладно. Запомнилась кастрюля окрошки и бутылка водки.

Архангельск. Цигломень. Поход в баню.

Цигломень – это район города Архангельска, расположенный на острове в дельте реки Северная Двина. В город, выбираться, пол -дня в одну сторону или на катере или на автобусе. Я работал вторым помощником капитана. Была осень и мерзкая дождливая погода. Грузили досками в рассыпную – это была последняя погрузка, когда грузили не пакетами. Второй помощник отвечает за приёмку груза, его размещение и выгрузку. Работы много и на берег выбраться проблема. Я за два дня погрузки, замучился открывать и закрывать трюма. Мелкий, моросящий дождь то начинал идти то переставал. На третий день, дождь спустился с утра и не останавливался. Погрузка не начиналась. Я отпросился сходить на берег. Старпом и «Дед» дали задание узнать, если в посёлке баня и как она работает. Они оба были любители попариться в баньке с веничком. Тогда ещё не было саун на наших судах. Я сходил в магазин купил по мелочи пасту, мыло, одеколон и возвращался под дождём на теплоход, спросил у аборигенов:» Если в посёлке баня?». Они ответили:» Да, баня есть и очень хорошая парилка». Я подошёл к бане, дверь была открыта настежь, таблички не видно. Я не стал подниматься на крыльцо
видно, что работает. Промок, хотя зонтик и закрывал макушку, но бока и брюки всё равно были мокрые. На теплоход пришёл, переоделся, немного озяб. Старпом и «Дед» спросили про баню. Я сказал, что баня работает, парилка супер, народу никого. Они быстренько собрались, меня сагитировали. Капитан нас отпустил. Пришли в баню. В кассе никого, в раздевалке никого, разделись, заплатим, потом никуда не денемся. В мойке просторно, чисто, стоят колонны из брёвен, вокруг них лавки для мытья. Сразу рванулись в парилку. Парилка большая, просторная по высоте четыре этажа с полками. Обогревается паром. Надо открывать вентиль и выпускать пар. Я, разместился на нижней полке, грелся. Старпом и «Дед» как заядлые парильщики поддали столько пару, что в парилке образовался густой туман, ничего не было видно. Им очень понравилось, хлещут вениками себя, что есть силы и поддают всё больше и больше. Я не выдержал и пошёл в мойку. Вымылся пару тазов. Смотрю, из-за колонны, в мойку заходит женщина пожилая. Я ей говорю: » Вы куда мадам». Она удалилась с руганью. Через несколько, секунд человек из предбанника спрашивает: »Вы что там делаете?». Я отвечаю: » Моемся, паримся». Голос говорит: » Быстренько заканчивайте, сейчас женщины придут мыться, для мужчин до 13 часов, а сейчас перерыв. После перерыва женщин привезут из Зоны, поэтому выметайтесь быстрей». Я рванулся в парилку, а там всё в тумане, кричу, но они ничего не слышат. Потом услышали и заявляют: » Пока душу не отведём не выйдем». Я быстренько сполоснулся, вышел в раздевалку, оделся и пошел просить, чтобы закрыли на недолго баню, дали нам выйти по живому и здоровому. Кассирша смеётся: » Как вы прошли?». Я говорю: » Нормально. Зашли, никого нет, решили, что потом рассчитаемся». Она рассказала, что сегодня с 8 до 13 – мужской день, с 13-15 перерыв, с 15 моются осужденные с лагерей женщины. Давайте быстренько, быстренько уходите. Мои друзья вышли, оделись. Нас выпустили через служебный вход. Денег с нас не взяли всё время смеялись и говорили:» Вам повезло мужики, что не попали под Дам из Зоны. Они бы Вас напарили». В Цигломени много было дам сидевших и высланных из городов Москва и Ленинград на 101 км.


Рассказы от друзей.


Капитан дальнего плавания
Сергей Васильевич Клямов.


Сергей был моим однокашником по ПРУ, наши фамилии в списках были рядом. Он прошёл путь от курсанта до капитана дальнего плавания всегда был честным и порядочным человеком. Его не испортили не власть, не положение, не деньги. Он был добрым человеком по отношению к своим близким и ко всем другим людям, с которыми ему пришлось общаться. Сергей Васильевич был интересным рассказчиком и умел это делать с
юмором. Несколько его историй.
Был я ещё курсантом на практике. Штурман срочно приказывает бежать на полубак подготовить якорь к отдаче и ждать команды. Прибежал, подготовил якорь, доложил: » Якорь к отдаче готов. Жду дальнейших указаний. » Погода мерзкая осень ветер, дождь. Замёрз. Спрашиваю: »Якорь отдавать?. Слышу, в рубке шум, ругань повторяю вопрос. Якорь отдавать?. Ответ: » Какой якорь- полчаса как на мели сидим».

Будучи старшим штурманом.
Капитан занимался борьбой. Заходил в рубку и давай бороться в районе диванчика. Боролись до тех пор, пока я или он не завалимся на диван. Ночь открывается дверь в рубку со стороны мостика, но думаю, опять КЭП будет бороться, надо быстрей это дело заканчивать. Схватил соперника и завалил на диван. Оказался лоцман. Пришлось извиняться, но тот смеялся и говорил: « О, ЧИФ стронг ман»
.
Будучи уже капитаном.
Стоим на рейде, на якоре, ждём заводки в порт. На борту капитан наставник большой любитель поплавать в море. С борта спущен шторм трап, лето, море штиль, капитан наставник спускается с борта и плывёт. Вахтенный штурман не видел, когда и куда поплыл начальник. С лоцманской станции поступила команда срочно сниматься с якоря и подходить ко входу в порт. Штурман приготовил машины, вызвал на мостик меня, подняли якорь, пошли на разворот в порт, и только тогда выяснилось, что капитан наставник в море на процедурах. Благополучно подошли к месту заплыва и забрали начальника на борт.
Для Сергея Васильевича Петрозаводское речное училище, Беломорско-Онежское пароходство, профессия моряка была судьбой. Флоту было отдано все силы, знания и здоровье. Он мужественно боролся с тяжёлой болезнью. Светлая память о нём будет с нами с его близкими и друзьями.


Э П И Л О Г

Нет неудачи на свете страшнее, чем распрощаться с мечтою своею. Многие ребята из моего поколения мечтали о море и это не самое плохое применение своих сил и знаний для мужчины. Кому то удалось пройти свой путь намеченный судьбою так, как мечтал с детства. Кому то пришлось резко изменить свой жизненный путь, но главное в жизни не профессия, а отношение к себе и окружающим тебя людям. Не зря высшим жизненным достоинством являются Святые Люди такие, как Сергей Радонежский или Фёдор Ушаков.


P.S.
Преодоленье.
Не падай вниз, внизу темно. Темно внутри сырой земли. Не ной, не плачь и не скули. Карабкайся наверх. Устал, сядь, отдохни. Надейся, верь – всё впереди. Не сразу, но придёт успех. Тяни наверх. Учись, трудись, полезное бери и принимай. Людскую злобу, зависть, ложь одолевай. Не всё бери, что делает толпа. И не всегда иди туда, куда идёт народ. Твоя судьба идти вперёд. И всё придёт, на склоне лет: людское уважение и авторитет. Дом семья, приятели , друзья. В начале надо попотеть. Узнать, понять преодолеть. Хорошее беречь, ценить и уважать. Плохое исправлять и отвергать. Приятно будет сознавать, что удалось, хоть что-нибудь создать. Подняться вверх, не выше всех, но есть успех. Сбылись мечты, души веленья и всё благодаря преодоленью.


Алексей КОРОЛЁВ.




ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК 1968 ГОДА.СУДОВОДИТЕЛИ.

Изображение Изображение



ПЕТРОЗАВОДСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ. ПЕРВЫЙ ВЫПУСК 1968 ГОДА.СУДОМЕХАНИКИ.

Изображение

Преподаватели ПРУ первых лет работы училища.

Изображение Изображение


Изображение

Комментариев нет:

Отправить комментарий