КАРЕЛИЯ N 8(855) за 24 января 2002 года

ПАМЯТЬ

Эвакуация-41: тайна последнего каравана

Война еще в августе погасила огни маяков, бакенов и береговых створов на акватории Онежского озера, но капитаны пассажирских пароходов и озерных буксиров, увозивших из западных районов Карелии и Петрозаводска в эвакуацию детей, раненых красноармейцев, гражданское население, персонал республиканских и правительственных учреждений, спасаясь от обстрелов и бомбежек финских самолетов, и в ночи находили пути к причалам назначения.
Фото: П.И. Заонегин - капитан парохода "Металлист"
Уже в первых числах ноября установилась морозная погода, до -39°, но вопреки устоявшейся практике плавания на Онего продолжалась никем не управляемая навигация: из Заонежья к пудожским берегам челноками сновал разнокалиберный - до весельных лодок - флот, перебрасывающий последних оставшихся партизан и бойцов истребительного батальона.
В конце октября к причалам складов "Заготзерно" в Подпорожье были поставлены баржи с продовольствием и радиооборудованием - их надлежало отбуксировать по Волго-Балтийскому каналу. Однако на телефонный запрос главы правительственной комиссии А.П. Тайми, находившейся в это время в Пудоже, первый секретарь Вытегорского райкома партии Николаев сообщил, что Мариинская водная система выведена из эксплуатации в связи с завершением навигации. Оставался последний, весьма рискованный путь - пройти Беломорско-Балтийским каналом и увести суда в Архангельск. В конце ноябрьских праздников буксирный пароход повел баржи вниз по Водле курсом на Повенец, и след этого маленького каравана на долгие годы затерялся в гуще послевоенных десятилетий. Лишь на исходе двадцатого столетия по скупым архивным документам и воспоминаниям участников и свидетелей тех событий по обе стороны Карельского фронта удалось в общих чертах восстановить ту давнюю трагедию, случившуюся в ноябре 1941 года в Повенецком заливе.
Фото: Пассажирский пароход "Трамвай-2", одно из первых судов, построенных на Пиндушской судоверфи
Еще до подхода судов из Пудожского района 4 ноября на Повенецком рейде под руководством капитана Алексея Бабкина сформировался и ушел по каналу караван в составе пароходов "А. Жданов", "Карл Маркс", "Сакко и Ванцетти", "Северный коммунар", "Экспортлес" и теплохода "Пятилетка". Корабли смогли подняться до озера Выгозера, в пути поломали о льды винты и вмерзли в озеро, превратившись в мишень для финских летчиков. А тем временем на рейде первого шлюза "повенчанской лестницы" снова скопилось изрядное количество судов и плавсредств, капитаны которых надеялись пройти в Белое море. Однако канал был уже непроходим. Убедился в этом и начальник охраны Беломорканала, командир 155-го полка НКВД полковник Бухарин, пытавшийся на служебно-разъездном катере обследовать фарватер на Выгозере. Инженерные подразделения под командованием Леонтьева приступили к минированию 1-9-го шлюзов...
На корабли, стоявшие на рейде первого шлюза, выехал старший диспетчер Повенецкого участка канала В.В. Кувшинов, сообщивший судоводителям о прекращении работы на всем ББК. Деваться было некуда, и 11 ноября вся сборная флотилия, снявшись с якорей, покинула замерзающую на глазах повенецкую гавань. Фарватер в этой части Повенецкого залива пролегал очень близко к заонежскому берегу, на котором уже хозяйничали финские передовые части. Баржи шли в полном грузу, с большой осадкой, не позволявшей сойти с фарватера. К счастью, у противника здесь не оказалось артиллерии.
Фото: А.В.Тимофеев - первый начальник Беломорско-Онежского пароходства, 1940-1944 гг.
Суда шли медленно: мороз крепчал с каждым часом, сплошное ледяное поле простиралось далеко к югу. Особенно тяжело было колесным пароходам. Из Шалы на помощь возвращающимся судам ушли пароходы сплавной конторы "Шолопасть" и "Ульяновск", но стихия одержала верх: лишь небольшая часть судов сумела дойти до Хедострова, где была остановлена льдами. Основная же группа судов проследовала траверз Мягострова и вмерзла в лед невдалеке от него...
В 1945 году в Петрозаводске вышла в свет брошюра "Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков", в которой были опубликованы воспоминания приемщика сплавной конторы Л.Д. Овечкина:
Фото: Пассажирский пароход "Анохин", Петрозаводская губа, 1935 год
"... 13 ноября 1941 года на караван судов, эвакуированный из Медвежьегорска в Шалу, пришли финские солдаты, стали обыскивать, отбирать личные вещи, заявляли, что все ценности принадлежат им. В караване были две баржи с мукой, одна баржа с аппаратурой связи и пишущими машинками, несколько барж с обувью и одеждой. Капитана парохода "Металлист" Онегина (Г.И. Заонегина. - Е.Н.) финны увели бесследно. 27 ноября 1941 года всех русских, находившихся на пароходах и баржах, отправили в Петрозаводск в концлагерь..."
Заметили вмерзшие в Повенецком заливе корабли, поняв весь трагизм случившегося, и командиры 80-го и 155-го полков, занимавших позиции на восточном берегу Онежского озера. Однако принятые ими меры не только не дали ожидаемого результата, но и привели к гибели большого количества военнослужащих.
Фото: Финский пулеметный расчет на позиции, зима 1941 года
Из воспоминаний бывшего командира Шелтозерского партизанского отряда Ивана Григорьевича Залецкого, Сегежа, 12 июля 1985 года: "... По приказу заведующего военным отделом ЦК КП(б) КФССР Н.Ф. Карахаева мы возвращались с боевых позиций на Беломорканале в Пудож, где началось формирование 1-й партизанской бригады. Шли пешком от деревни к деревне. С трудом добрались до Песчаного, но только расположились на отдых, как в нашу избу стремительно вошли председатель Заонежского райисполкома Ругачев и несколько кадровых военных. Они потребовали незамедлительно отправиться к вмерзшим в лед кораблям, освободить и вывести в свой тыл находившихся на них людей, а сами баржи вместе с грузом уничтожить. Я попытался объяснить, что после такого пешего перехода мы не в силах двигаться далее. Однако направленные на нас пистолеты оказались более весомым "аргументом". Захватив в колхозе "Третий решающий" веревки, багры и доски, мы спустились на Онего. Лед прогибался под нами, гулко трещал, чернота бездонной глубины пугала людей, но мы шли, скользя и падая, проваливаясь под лед. Когда добрались до цели, то увидели, что на кораблях никого нет, а лед возле них был так разбит, что ни к одному из них невозможно было подобраться. Пришлось впустую возвращаться в Песчаное..."
Получил приказ оказать помощь военным людьми и секретарь Пудожского райкома партии А.З. Алешин. Алексей Захарович связался с командиром пограничников Молошниковым, но тот отказался от помощи, сообщив, что и так уже утопил у баржи целую роту. Эта печальная для нас история так бы и не получила освещения, если бы не случай.
Несколько лет назад, находясь в Карелии, профессор Хельсинкского университета, советник министра окружающей среды Финляндии Рауно Руухиярви посетил национальный парк "Водлозерский" и Свято-Успенский мужской Муромский монастырь. Узнав о проблемах поиска информации о действиях финских войск в 1941-1944 годах на территориях районов, примыкающих к Онежскому озеру, он прислал председателю совета ландшафтного заказника "Муромский" книгу полковника финской армии Ниило Лаппалайнена "На онежских берегах". Одна из глав этой книги, которую помогли перевести предприниматель из Петрозаводска В.М. Кирьянен и сотрудник пудожского музея Марина Шахова, осветила события, связанные с захватом каравана.
...Командованию финских частей, продвигающихся в глубь Заонежья вдоль берега Повенецкого залива, стало известно, что у островов Мягостров и Хедостров вмерзли в лед два каравана судов. Для захвата этих кораблей были созданы две группы, вооруженные противотанковым ружьем, минометом и ручными пулеметами. Выждав два дня, пока не окреп лед, ночью 13 ноября обе группы вышли каждая к своему каравану. Впереди идущий солдат тащил привязанную к телу веревку, чтобы в случае провала под лед его можно было вытащить. В час ночи группа ближнего захвата увидела контуры Мягострова, а вскоре и силуэты кораблей. Группа подтянулась, сделали поверку, но, прежде чем отправиться к судам, решили проверить, нет ли на острове противника.
И тут неожиданно откуда-то появилась женщина, заговорившая по-фински. Она сообщила, что на острове есть избушка, в которой прячутся партизаны, ожидающие подмогу с восточного берега. Развернувшись в цепь, солдаты по следу обнаружили это строение, двое из них подошли к двери и рывком отворили ее. Внезапно изнутри избушки выдвинулись раскрытые горячие кузнечные клещи и... ухватили близстоящего солдата за пах! Солдат от испуга и дикой боли заорал, пытаясь освободиться от клещей. Затем изнутри прогремел винтовочный выстрел - второй солдат замертво упал у порога. Дверь в избушку захлопнулась. Когда оцепенение от всего случившегося прошло, финны открыли огонь сквозь закрытые двери и в окно. Когда стрельба стихла, ночную тишину потряс взрыв внутри избушки - партизаны подорвали себя гранатой...
Солдаты, продолжая обследовать остров, нашли еще одну избушку и, предприняв все меры предосторожности, вошли в нее. В ней под кроватью укрывалась семья с тремя детьми. Выяснилось, что они норвежские финны. Им разрешили уйти к русским, но взрослые отказались, заявив о желании остаться с финнами. Обход острова продолжался до утра, но, как только группа захвата собралась идти к каравану, прибежал солдат, находившийся на горе, у верхнего створа, и сообщил, что к острову по льду озера походной колонной выдвигается рота красноармейцев. Не теряя ни минуты, финны устремились к месту предполагаемого выхода противника на остров и заняли оборону в прибрежном лесочке.
Пулеметный огонь с острова застал красноармейцев врасплох. Попадав на лед и разбившись на небольшие группы, они открыли ответный огонь. Стрельба велась довольно прицельно, и у финнов начались потери. Тем временем к группе захвата, оказавшейся в тяжелом положении, подоспела вызванная по рации помощь с материка, что и решило исход боя. Прошло много времени, когда замолкла винтовка последнего красноармейца. Никто из них не оставил поле боя. Всех их, с остриженными наголо головами, враги уложили штабелем на южном берегу острова Мягостров. Они бились до последнего патрона...
Финны опасались, что при попытке захвата судов по ним могут открыть огонь и многие из них останутся лежать на льду, разделив судьбу погибших красноармейцев. Однако, к их удивлению, захват пароходов и барж прошел спокойно, без сопротивления. У Мягострова стояло 30 плавсредств. На одном пароходе был пулемет, но им никто так и не воспользовался. Не дали отпора ни красноармейцы, ни вооруженные охранники на баржах, имевшие винтовки. Часть мужчин попыталась, правда, убежать по льду, но финны открыли по ним огонь, вынудив вернуться.
Люди по-разному встречали проходивших по судам финских егерей. На одной из барж шкипер с женой и ребенком невозмутимо пил чай из самовара и пригласил вошедших к столу. На отдельных баржах слышался веселый гомон и бессвязные песни - некоторые пассажиры водкой глушили страх перед предстоящим пленом. Но в массе своей народ был угрюм и молчалив, смирившись с неизбежным. Сначала на лед вывели всех женщин - 270 человек - и отправили под конвоем в Толвую, а потом и оставшихся 80 мужчин. На допросах все пленные сообщили, что баржи нагружались частично на ладожском побережье, частично в Медвежьегорске, но в основном груз был из Петрозаводска.
Разгрузка барж вручную и перевозка ценностей на крестьянских санях показали, что этот процесс может затянуться на несколько недель. А русские продолжали атаковать караван. Под покровом ночи к одной из барж довольно близко подполз красноармеец из очередной диверсионной группы. Но произошло непредвиденное: во время броска бутылки с зажигательной смесью она взорвалась у него в руке и облитый жидкостью боец в секунду превратился в пылающий факел. С криками ужаса и боли он побежал прочь в озеро, катаясь по льду, пытаясь безуспешно сбить пламя. Даже финским солдатам, наблюдавшим с барж эту жуткую смерть, стало не по себе...
Неприятной неожиданностью для финнов стало появление над одним из караванов советского самолета, принявшегося бомбить баржи. Огнем из ручных пулеметов его отогнали, не позволив бомбить прицельно. На второй раз самолет встретило уже финское отделение ПВО, и снова ни одна бомба не попала в цель.
Не дожидаясь дальнейших попыток советского командования уничтожить караван еще каким-либо способом, финны с помощью взрывчатки пробили фарватер и вывели по нему все суда в Толвую.
Финский источник утверждает, что в обоих караванах находилось 41 судно, от пароходов (их было 12) до рыбацких парусников и лодок. По данным БОПа, в плен попало 19 судов. Вероятно, это были пароходы "Металлист", "Свияжск", "Восток", "Огюст Бланки", "Шолопасть", "Чекист", "Роза Люксембург", теплоход "Трамвай N 2", два судна-нефтяника емкостью по 500 тонн каждое, два электрокрана, лихтер N 162, баржи N 1015 и 1028 и четыре берлины. После разгрузки в Толвуе финны подсчитали, что в их трюмах находилось 10 тонн смазочных масел, 23 бочки авиабензина, 240 тонн арматурной стали, 1 тыс. колес к тачкам, много мотоциклов и велосипедов, 800 радиоприемников и телефонов, коробки с фарфоровой посудой, оружие, много одежды, фуражное сено, 1 тыс. тонн зерна, муки, сахара, бочки с маслом, консервы, табачные и винно-водочные изделия. Один финский прапорщик обнаружил три чемодана с ... советскими червонцами! Он никогда в своей жизни не видел столько денег, но, повинуясь чувству долга, сдал их армейским финансистам (о чем потом долго и крепко сожалел, ибо даже малой части этих денег ему хватило бы, чтобы роскошно пожить после войны...).
Впрочем, егерский финский батальон, захвативший русские корабли, себя не обделил. К ним зачастили высокие "гости" из штаба армии - тотчас же накрывался стол с деликатесами. Но особенно роскошно встретили егеря Рождество - ни в каком штабе не видели такого банкета: выпечка, кондитерские и табачные изделия, лосось, черная икра, свинина, птица, консервы, море алкоголя (водка, коньяк). Все участники этих лукулловых пиров "благодарили" Красную Армию за такое прекрасное снабжение...
Но был на баржах еще один груз. О нем финский источник упомянул строкой, вскользь... Чуть подробнее, но тоже в общих фразах, поведали о нем сотрудники республиканских архивов, уже, к сожалению, ушедшие из жизни. Это архивы "Беломорстроя", Беломорско-Балтийского комбината и Управления исправительно-трудовых лагерей Белбалтлага. Когда началась война, более тысячи мешков с почти миллионом (!) личных дел заключенных и вольнонаемных этих учреждений было уничтожено на месте, а оставшиеся 500 тысяч дел погрузили в баржу для дальнейшей эвакуации. Можно только представить, какой ценный трофей получила финская контрразведка и как она его обработала. Скорее всего, именно этот архив в первую очередь пыталось уничтожить советское командование. После войны Финляндия возвратила 250 тысяч личных дел "зэка", а вторая половина где-то "затерялась" и со временем, конечно, утратила былую информационную (но не историческую) ценность.
К слову сказать, "в плену" побывала и подшивка районной газеты "Красный Пудож" за период с 1 января по 22 июня 1941 года. Она была изъята в октябре 1941 года из архивохранилища, располагавшегося в здании нынешнего Петрозаводского государственного университета. Подшивка сильно обгорела по краям (в архивохранилище был пожар), но вся текстовая часть сохранилась. После войны некий Алекс Ранвалт из Хельсинкского университета возвратил "Красный Пудож" Национальному архиву Республики Карелия, оценив бандероль в тысячу марок. Но даже в этой небольшой подшивке было столько компромата на советскую действительность, что его хватило бы для многих финских исследователей...
История с пленением каравана судов завершилась в традиционном советском стиле - поиском виновных. Одной из первых жертв чуть не стал капитан Бабкин, руководитель последнего каравана, замерзшего на Выгозере, - экипажам удалось выгородить его от несправедливого наказания.
Следующим должен был стать секретарь Пудожского райкома партии А.З. Алешин. Однажды к нему в кабинет без доклада зашел оперативный сотрудник районного отделения госбезопасности, причем сел не на стул, а на край письменного стола секретаря, и завел разговор, более походивший на допрос. Алешин нашел в себе мужество потребовать от хама-чекиста слезть с его стола и покинуть кабинет. Секретарю удалось доказать свою непричастность к гибели каравана, правда, только с помощью первого секретаря ЦК КП(б) КФССР Куприянова. Чем закончился процесс расследования и кого сделали "крайним" - пока неизвестно.
Давно закончилась война, пришли иные времена... Бывшие противники, а ныне престарелые ветераны, бывает, иногда встречаются за мирным застольем. Беломорско-Онежское пароходство увековечило память погибшего в плену капитана парохода "Металлист" Георгия Ивановича Заонегина: кто бывал в речном порту Петрозаводска, наверняка замечал там служебно-разъездной теплоход его имени.
Но существует ли на Мягострове братское захоронение красноармейцев, погибших в бою за караван? И где нашли свое последнее пристанище партизаны, красноармейцы, утонувшие при попытках освободить людей и уничтожить суда? Как сложилась судьба 118 членов экипажей пароходов и барж, попавших в плен? Будем надеяться, что ответы на эти вопросы у исследователей еще впереди.

Фото предоставлены Национальным архивом РК
Евгений НИЛОВ

Пудож

Содержание

ОСНОВНАЯ     АРХИВ     РЕДАКЦИЯ     ПОДПИСКА